Если в холодильнике мышь повесилась, значит, по мнению государства, такая мать ребенку не нужна. Все по антиутопии Замятина «Мы»: с пережитками покончено, дети перестали быть «частной собственностью». Показать полностью…

Большая пресс-конференция Путина в конце прошлого года вылилась в итоге в первоянварский перечень поручений (Пр-21). В нем всего два пункта. Вторым президент поручил Минтруда и соцзащиты, Общественной палате и уполномоченному по правам ребенка до 1 марта «проанализировать практику изъятия несовершеннолетних из семьи с точки зрения избыточно применяемых мер или неправомерного вмешательства в семью».

После этого в подмосковном Зелено­граде у семьи Дель отняли 10 детей. Даже если органы имели на то резон, никто не давал им права раскрывать медицинские диагнозы и тайну усыновления, провоцировать травлю семьи. Вообще — действовать таким нахрапом.

А глава Зеленодольского района Татарстана Александр Тыгин поручил «организовать работу отдела опеки по изъятию несовершеннолетних детей, проживающих в жилых помещениях с задолженностью за энергоносители, докладывать еженедельно». Копию документа обнародовала «Вечерняя Казань».

Тыгин подтверждает, что подписал это, но говорит, что его трактуют некорректно: об изъятии детей без решения профильных органов и суда речь не идет. В прошлом году из семей-должников в приют на срок до трех месяцев уже забирали 11 ребят. Поручение отдано в декабре 2016-го, работа, надо полагать, сейчас закипит — семей с детьми и долгами район уже насчитал сотню.

Детей то есть можно брать в заложники, или, точней, в залог — как имущество. Мы и не к такому привычные, но особо замечательно это выглядит, например, на фоне нижегородской истории, когда психически больной отец, живший на пособия и регулярно измывавшийся над семьей, в конце концов убил своих шестерых детей и беременную жену. Ну да, психболезнь родителя не повод для изъятия детей. Повод — долг по квартплате или не столь полный, как хотелось бы проверяющим, холодильник.

«Новая» подробно рассказывала об омичке Зухре Бакиевой и ее пятерых ребятишках: четверых отняли. Органам не понравилось состояние жилья. Да, не евроремонт. Так и зарплата у технички 9700 рублей. После выхода той публикации Зухре помогли сделать ремонт обычные люди. Перед новогодними праздниками суд восстановил ее в родительских правах. Но теперь ей как-то надо рассчитываться с органами опеки — те за уделенное ей внимание и содержание отнятых детей рассчитывают на 80 тысяч (см. публикацию Георгия Бородянского на стр. 6).

В Арзамасе сгорел дом, семье дали 10 тысяч матпомощи, а детей из времянки — «ненадлежащие условия» — забрали. Адвокаты выиграли дело, выяснив попутно, что работница патронатных органов имела 4 года условно за 28 эпизодов мошенничества с использованием служебного положения. Также после пожара забрали восьмерых детей в Орловской области у семьи Громовых. Даже когда родители сняли трехкомнатную квартиру, детей им не отдали: нужно свое жилье. История получила резонанс, в итоге с помощью доброго жеста обладминистрации и добрых людей свою жилплощадь семья обрела, семья воссоединилась.

Кубань. Трехмесячного Родиона Тонких и его трехлетнюю сестру забрали — холодильник пустой, отец остался без работы. Мать к детям не пускали, даже покормить грудью Родиона. Требовали справку о трудоустройстве отца. Родион в больнице скончался. Девочку родителям в результате поднявшейся шумихи вернули.

Первый зампредседателя комитета Госдумы VI созыва по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Баталина: «…в сельской местности в частном доме зимой сломался газовый котел. Дома холодно. Приходит опека, не находит никаких решений этой проблемы, кроме как изъять из холодного дома ребенка. Но это нормальная, благополучная семья! И разрыв отношений, даже временный, между матерью и ребенком и помещение ребенка в приют — это катастрофическая психологическая травма».

Таких историй — десятки, если не сотни. И чуть не в каждом регионе. Воронеж, Архангельская область, Екатеринбург, Нижний, Димитровград, Тольятти… Шесть лет назад в Красноярске я детально занимался судьбой Елены Орловой, лишившейся двух дочерей. Исключительно из-за бедности, никаких асоциальных замашек. На нашу публикацию («Аня, Лена и Россия», №129 за 2010 год) мне официально и подробно отвечали, вице-губернатор просила о неофициальной встрече и тоже подробно объясняла, почему сделать ничего нельзя.

Действительно, жернова обратно не провернуть. Когда ребенок становится социальным сиротой, на его «защиту» уже встает все государство. Пока в семье — он интереса не представляет. Забрать проще, чем помогать нуждающейся, ввергнутой в кризис семье. Помочь с работой? С жильем? С деньгами? «Не в нашей компетенции» (см. комментарий Щербакова). Когда детей решено забрать, чиновничья машина вдруг начинает работать отлаженно, стремительно, смело, предприимчиво, и вот тогда-то должностные лица уже не боятся брать ответственность даже за то, что не в их компетенции.

Однако официально-то взят курс на борьбу с социальным сиротством всеми силами! И статистика вроде подтверждает: не 2016-й, а 2007-й, последний в путинских годах благополучный, предкризисный, стал пиковым. В тот год — рекорд! — родителей 77 тысяч детей лишили родительских прав. После кривая пошла вниз, колеблясь сейчас между другими показателями нашей «богоносности» — средними значениями ежегодных трупов в ДТП (около 30 тыс.) и прямых смертей от отравления алкогольными суррогатами (около 40 тыс.). За вычетом праздничных и рабочих дней — каждодневно 160 лишений.

Всего-то. Уже не 315. Однако есть нюансы. За этот спад отвечает не возросшая родительская ответственность, это частично следствие давнего, с 90-х, спада всего детского населения России. В 2007-м совершеннолетия достигали рожденные в 1989-м. После горбачевского взлета рожали меньше, соответственно, меньше и тех, кого есть за что лишить прав. Последние годы детство вновь пошло в рост – до 29 млн на 1 января прошлого года.

И еще одна ремарка – с 2007-го растет число семей с половинчатым приговором: родителей ограничивают в правах.

А статданных об изменении причин отъема детей — нет. Причины же, очевидно, меняются. Кому бы пришло в голову в советское время, да и в 90-е, отнимать детей у родителей из-за того, что одна комната на пятерых (случай семьи Галактионовых во Владимире) или пустого холодильника и долгов по квартплате (Питер, Камковы)? С детьми разлучали троцкистов, непросыхающих колдырей (если оба пили), но не бедных.

Бедность — это нормально для России. Государство богатое, народ — бедный. Так здесь было всегда, это данность. Новость нынешнего режима в том, что он опускается до репрессий против бедноты (впрочем, так себе новость, аналогии были). Только один пример: регулярное повышение цены на водку, законодательно установленная минимальная цена — для кого это и против кого?

Это — для водочных королей (как легальных, так и в тени, для азербайджанских и волжских миллиардеров). И — против бедноты, вынужденно перешедшей на суррогаты. Например, против пятой части (21%) населения Иркутской области, против 500 тысяч прибайкальцев, живущих за чертой бедности (с душевым доходом ниже 10,5 тыс. рублей в месяц). Что это ведет к их физическому уничтожению, нам только что наглядно продемонстрировали.

Еще одна новость сегодняшнего режима состоит в автоматическом переходе с появлением ребенка большинства семей, относивших себя к «среднему классу», в бедноту. Да, это «новые бедные». Не только потерявшие работу или многодетные, а вообще семьи с детьми.

Мать моя маленькая, изящная, нога 33-го размера. Отец до сих пор говорит: «Я из экономии на ней женился, ее одевать можно было в «Детском мире». Все, предназначенное в СССР детям, было дешево, а то и бесплатно (кружки, секции, путевки). Сейчас на детях и всем детском делаются главные деньги. Мои ботинки куда дешевле, чем сыновей. Вообще думаю, что всё вокруг нас — кино, литература, музыка, политика — теперь именно потому рассчитано на 10–13-летних, что это дает наибольшую прибыль.

Государство сообразно со всеми своими законами и регламентами плодит нищету, а потом с этой нищетой расправляется. Народ — вторая нефть. И если кто не может вовремя оплачивать все подати, всю поданную воду, тепло, ток, отдаст детьми. Тоже актив. Значит, допустим рейдерский захват.

Вообще тема, конечно, гнилая. Много вокруг нее кликушества и спекуляций насчет ювенальной юстиции. Конечно, ошибки системы раздуваются так, что сама эта система — защиты детей — начинает казаться вредной. А это не так.

Но ведь ясно, почему это кликушество и откуда. Это от атмосферы в стране. Нищета заразна. Она как СПИД. На что-то надеешься, но любой поворот, сквознячок может оказаться трагическим, несовместимым с жизнью, болячки берутся невесть откуда. Ну вот, скажем, ты с золотой медалью школу и с красным дипломом университет окончил, защитил кандидатскую, стал доцентом, преподаешь в госуниверситете.

В Красноярске, городе-миллионнике. Твоя зарплата на полной ставке после вычета налогов 22 тыс. рублей. Прожиточный минимум — 12 тыс. Если ты мужчина, семью ты себе уже позволить не можешь. Если ты женщина и не нашла богатого мужа, ты не можешь и родить ребенка. Без опасения, что однажды придут органы опеки. Ты же не докажешь, что это ты, мать, голодаешь, а не твой ребенок. Чиновники в такое не верят.

Раньше у нас боялись ментов. Теперь — это уже реальность — люди боятся даже слышать об органах опеки. Это для них карательная инстанция. Сейчас родители думают, вызывать ли скорую, вести ли ребенка в травмпункт, и что там говорить, и чем это обернется. Люди боятся, что ребенок в детсаду или школе скажет что-то лишнее о порядках в семье или ее благосостоянии.

Прошлой весной редакция поручила узнать, как себя чувствуют в кризисе разные слои населения. Съездил я тогда и в деревни к северу от Красноярска, был и в зажиточных дворах и не очень. Отчитался, что кризис нипочем, боятся вот только, что начнут забирать детей. Так вот, тогда это было не в тему, а сейчас — один штрих из той поездки.

В сельпо, в 110 км от Красноярска, на полке с алкоголем — замечательное французское сухое вино Blancsec. На этикетке значится импортер — ФГУП «ППП» («Предприятие по поставкам продукции») УД (Управления делами) президента РФ. Ну вот, говорю, а вы талдычите, что Москва вас бросила. Правда, крестьяне, конечно, такое не пьют. Навел потом справки: действительно, это предприятие завозит из Европы вино по миллиону бутылок. И оно доходит даже до Большой Мурты.

Возможно, это часть плана вице-премьера Хлопонина по изменению матрицы россиян, перевода их с боярышника на вино.

Жизнь такова, что россияне — бедный народ. И неидеальный. Например, когда водка дорога, он пьет боярышник. А детей рожают почти все, в том числе неумные, непутевые, выпивающие. Что с ними делать?

Да ничего. Напомню: Конституцией закреплено равенство прав граждан вне зависимости от их имущественного положения и запрещена дискриминация по социальной принадлежности. Да, если у нас легко нарушаются фундаментальные права человека, непонятно, с чего вдруг к родительским правам должно быть иное отношение. Но мы уже проходили деление по имущественному цензу. Сто лет назад начались репрессии против богатых. Сейчас то же самое устраиваем бедноте?

Помощь сайту: Отправить 100 рублей

Одежда от "Провидѣнія"

Мастерская "Провидѣніе"

Источник — https://www.novayagazeta.ru/