В середине 1970-х повстречалась мне погрудная икона Иисуса Христа - Вседержителя, написанная безруким крестьянином.

Начав составлять историческую записку для свердловского музея изобразительных искусств к научному паспорту этого экспоната, я провёл многомесячные широкие поиски сведений о художнике и о созданных им произведениях. Эта тема до сих пор меня увлекает.

Многое остаётся не вполне ясным, но творчество Григория Журавлёва -- автора найденной мной иконы - легло в основу поэмы.

Иконописец Гриша Журавлeв рождeн безруким щупленьким уродцем, и повитухе не хватило слов, чтоб рассказать, с кем он имеет сходство.

Отца забрали на войну с чечнeй. Там он, болезный, и сражен снарядом. Как ей беременной, с детьми - одной? Но плод остался, хоть травила ядом.

Таких несчастий не было вокруг. Как проживeт ребeнок без подмоги? Господь не даровал младенцу рук, а заодно подсeк ему и ноги.

Меньшого старший брат учил всему. Нарисовал - смешная вышла рожа. Братишка тут же показал ему, как сделать, чтоб была с соседом схожа.

Губами взял древесный уголeк и незаметным головы движеньем лицо соседа выправил, как мог, и сам был горд портретным совпаденьем.

С тех пор рисунок стал для них игрой, Обрезок струганой доски - бумагой. Герой в рисунках каждый раз иной - кабатчик, поп, разнорабочий с вагой*.

Собрался попечительский совет. Повестка дня была совсем простая. В народе говорят: ученье - свет, а парень в неученьи подрастает.

Учитель земский обронил слова: "Благодаря не названному в суе, смышлeная у парня голова, но он зубами черт-те что рисует!"

Губернский голова, по крови князь, голосованьем утвердил решение: -В гимназию, с расходами смирясь, определить, чтоб мог он, в ней учась, иметь сестру и брата в услуженьи.

А ремеслу учился на дому. Сыскали старика-иконописца. Тот, приходя, показывал ему, как правильно писать персты и лица.

О первой встрече богомаз седой так записал себе в дневном отчeте: "В мальчишке виден гений неземной: талантлив и ревнителен в работе".

Брат смастерил тележку и возил по расписанью в классы гимназиста. Сестра с утра бежала в магазин, и в доме было радостно и чисто.

В Самаре разный подрастал народ. Гимназия вела себя тактично, а улица смеялась: "Вот урод!", и ребятня дразнилась неприлично.

Был мальчиком доволен богомаз: "Что сам смогу, в ученике посею, но сбудется успех во много раз, коль перейдeт он к старцу Алексею".

И был экзамен. Покажи, мой друг, чему обучен, что постиг уже ты, как пальцы пишешь, не имея рук - трeхперстные и благочинья жесты.

Как отличаешь Павла от Петра, не путаешь Марию с Магдалиной. Оранта молода или стара? - Был перечень и каверзный, и длинный.

Все мастера - волосья под шнурком, а подмастерья - рослы и вихрасты - удивлены увечным пареньком, постигшим тайны богомазов касты.

В конце концов владелец мастерской встаeт и говорит не очень ловко: "Твой брат займeтся для тебя доской, а ты рисуй на братних заготовках,

но чтоб заказчик шел к тебе ладом и не случились распри между нами, пиши на созданных твоим трудом: -Сия икона писана зубами".

Две школы, словно два тугих крыла, - гимназия и круг иконописцев. Судьба двойною тягой понесла парнишку, что в учении неистов.

...С отличием получен аттестат. В Самаре оставаться не рискуя, Григорий упросил: "Вернeмся, брат, свою в селе откроем мастерскую".

Их старый пятистенный отчий дом хранил в углах воспоминанья детства, но кроме ветхих стен не видно в нем намeка на отцовское наследство.

Купили краски, заказали тeс и рыбий клей, и мел, и позолоту. Вот первую дощечку брат принeс, и начали привычную работу.

Потeртости саднили возле рта. Вновь оглядел икону взглядом строгим и на изнанке надпись начертал: "Написана безруким и безногим".

Пока в Самаре постигал азы, да познавал религии скрижали, от божьего ли гнева, от грозы в селе дощатый храм погиб в пожаре.

Поныне у рабочего стола его мечты о храме не иссякли. Карандашом чертил он купола, похожие на маленький Исакий.

А вечером при свете трeх лучин на купленой у столяра фенере он образа писал - за чином чин - для храмной росписи,согласно вере.

Работа эта не пропала зря. В забвении подвижники не гибнут. Взошла над дивным куполом заря, и храм его мечтаний был воздвигнут.

Стоял сей храм в нетленной красоте, и люди знали проектанта имя. В епархии сказали: -Роспись стен поднимем тоже силами своими.

Брат изобрeл лебeдку, стул и блок, и мастера передвигал по стенке, а если сам крутить уже не мог, работали с сестрой попеременке.

Иконописец не сходил с ремней. Он был в плену неудержимой страсти. Полтысячи рабочих долгих дней в ремнях по штукатурке ползал мастер.

Болело нeбо - всe в сквозных свищах, натeртые кровоточили дeсны, но он не думал о таких вещах, хотя давно страдал от них несносно.

Он радовался пению души и танцевал короткими плечами. А стены вышли дивно хороши: и стилю, и канону отвечали.

Торжественно святили новый храм, чья роспись и проект нерукотворны. А слух давно гулял по городам: есть богомаз - безрукий, но проворный.

Донeсся слух до царского двора. И государь, вперивши в рапорт око, проговорил: "Нам поглядеть пора на уникум безжалостного рока".

Велел тотчас вручить Указ гонцам и погонять почтовых до Самары, сказать, что император хочет сам нерукотворных грeз изведать чары.

...В столице братьев Строганов встречал. Состав, пыхтя, остановил колeса. Григорий графу бойко отвечал на неспокойные его вопросы.

Их привезли в большой роскошный дом, отдав на попечение лакея, а там и мастерская - всe ладом, не хуже, чем у старца Алексея.

На третий день пожаловал к ним гость - столичный коммерсант, купец Лабутин. И мастеру впервые довелось познать свой труд в его рублeвой сути.

Был договор на пятьдесят икон подписан ими, правда, без оваций. Купец открыл портфель и вынул он увесистую пачку ассигнаций.

Но тут не всe. Здесь небольшой аванс. Срок договора сами обозначьте. Последняя икона даст вам шанс дополучить еще четыре пачки.

Спустя неделю граф приехал сам и с ним пяток его иконописцев. Сказал, что император собрался на днях полюбоваться на счастливцев.

Тем временем изографы его проверили, чего не доставало, и братьям в довершение всего граф пожелал везения немало.

А жили братовья без выходных, ни дня, ни часа праздно не сидели. Когда б ты ни зашел проведать их, они всегда в трудах, всегда при деле.

Вдруг на проспекте стук стальных подков и конский храп и сдержанное рженье. Григорий брату: "Глянь-ка, кто таков?" - Но в мастерской уж граф с опереженьем.

"А ну, братишки, живо, я сказал, Григорий - в кресло, Афанасий - к краске!" И поволок его в парадный зал на им же и подаренной коляске.

И входит в двери царская чета: сам император - бляхи на мундире; его супруга - дама еще та! Сначала ни о чем поговорили.

Не выглядел художник мудрецом: и брови не вразлeт, хоть лоб не узкий. "Приятное солдатское лицо!" - Воскликнула царица по-французски.

От этих слов у горла ком возник: Была насмешка в этой лeгкой фразе. Он отвечал, переменив язык: -Отец солдат. Он сгинул на Кавказе.

Царь улыбнулся, подступил на шаг. "Теперь яви, дружок, своe уменье. Ты, говорят, иконы пишешь так, как Пушкин сочинял стихотворенья".

И брат с доской явился в тот же миг, придвинул стул с рабочими ремнями, и мастер к краскам и к доске приник и кисть в зубах подталкивал губами.

Императрица отошла к окну, чтоб не присутствовать при этой драме: он в муках пишет досочку одну, а как стенные росписи во храме!

Но царь смотрел: ушел под тон левкас, ложился на него другой краситель, и словно из тумана выплыл глаз... и борода... и Николай Святитель.

Сей образ не тонул, не выгорал. Его не смел крушить иконоборец. Святой хранитель царского двора - далeких Мир Ликийских чудотворец.

Нерукотворен образ был всерьeз. Царь поздравлял и мастера, и брата. И был растроган, кажется, до слeз великий всероссийский император.

Вновь на проспекте стук стальных подков и рысаков орловских храп и ржанье. Царь покидал безродных мужиков, и не скрывал, прощаясь, обожанья.

Сынам крестьянским, право, никогда такое приключение не снилось. Лишь тяжкий труд и вечная нужда, и вот вам - императорская милость!

Царь повелел назначить от казны пособие рублями золотыми. Допрежь талантам не было цены, но этому цена дана отныне.

У всей страны и мира на виду царь даровал ему в Указе этом коня и пару выездов в году - зимою сани и пролетку летом.

Был неспокойным Петербургский год: в Борках крушенье, слeзы на перроне. И слух прошел, что пишет-де урод всю царскую семью в одной иконе.

Не верьте, люди, дерзкой болтовне. Я не был там, лишь прочитал в газете, и почему-то показалось мне, что я события осмыслил эти.

Тогда, семнадцатого октября, счастливо избежало катастрофы семейство православного царя - достойный факт, чтоб лечь поэтам в строфы.

Но правит мной не рифма, а канон, я ликами пишу, а не стихами. У всякого святого свой резон, он, несомненно, был и под Борками.

Собрал я на одной доске святых, кому хвалу возносят в эти сутки**. Не довело заступничество их семью монарха до последствий жутких.

И выбрал покровителей семьи***, их лики ввeл я тоже в круг сюжетный. У этих трeх ходатайства свои, и потому отсутствовали жертвы.

А чтоб писать пресветлую семью, посмею зубы навострить уже ль я. лишь символы - фигурами семью из облачного вывел ожерелья.

Икону допустили во дворец, и государь смотрел работу лично и так сказал: "Уважил молодец! Событие представил символично".

Хорош ли царь, решит потом народ. Ну, а пока России всe едино. Никто сказать не может наперeд, какие перлы нам несeт судьбина.

Когда от красок распирало грудь, его в возок усаживали царский. Он гнал в Самару - воздуха глотнуть иль по селу стремглав летел гусарски.

Зубами весело держал он хлыст и щeлкал, как арапником, заправски. Нет, это не калека, но артист - наездник ипподромовой закваски!

Потом, уставши, склонится на бок, достанет папиросу по привычке, и, серников открывши коробок, прикурит от легко зажженной спички.

А в мастерской нет роздыха делам, несут заказы без конца и срока. Вчера отправил в Кафедральный храм "Святое вознесение пророка",

а нынче новый коммивояжёр уже второй десяток досок просит, и отлучиться некогда на двор и не заметишь, как нагрянет проседь.

Был у него еще один секрет - рисунки к тексту Ветхого Завета. У православных не было и нет наверное, столь редких книг, как эта.

Не видели такой и при дворе. Там, впрочем, много было книг, а то ли? Ходили иллюстрации Доре, но он не православный, а католик.

Пройдeт сто лет, репьeм все порастeт, и старцы не припомнят уж былого. В музей крестьянка книгу принесeт - подшивку иллюстраций Журавлeва.

Ну, а пока он держит кисть в зубах и небосвод безоблачен и светел. Пока одна у россиян судьба, и не гуляет беспорядков ветер.

Полста икон! Он в договоре том заканчивал последнюю икону, но приболел и, кашляя с трудом, взгляд обращал к аптечному флакону.

Мeд вперемешку с жиром барсука и разные неведомые травы. Шутил аптекарь: "Будешь жив, пока моей не наглотаешся отравы".

Видать, не за горой прискорбный час. Уже не встать к последнему поклону. О, боже правый, милостивый Спас! Дозволь хотя бы завершить икону.

Мария - наш "Благоуханный Свет" - нам, смертным, даровавшая Мессию. Коль я не допишу - прощенья нет. Продли мне жизнь, пока не обессилю.

Он не дождался милости Христа. Сомкнулись веки, мысли опустели и пульс у горла биться перестал. Усоп художник на своей постели.

Спустя неделю гомон в мастерской. Купец выходит из повозки конной. Народ со стороны глядит с тоской: приехал, видно, барин за иконой.

Купец проходит, не спеша, вперeд. Мальчишки - словно галки, на заборе. Охрана за купцом багаж несeт с оставшеюся суммой в договоре.

Сестра сказала: "Гость нас извинит...", в волненьи смолкла, подбирая слово, но тут выходит брат и говорит: "Пройдите в дом. Икона Вам готова".

Гость снял с иконы вышитый рушник, ладонью тронул слой, вполне просохший, взволнованным лицом к доске приник и молвил: "Гениален был усопший!"

На этом мой рассказ почти готов. Догадку от читателя не скрою. По мне иконописец Журавлeв - три человека: он и брат с сестрою.

Художник - Богом избранная кисть, а брат на вспомогательных работах. Двоим им без сестры не обойтись: она, как мать - по маковку в заботах.

Последний образ не дописан им. Семью постигла горькая утрата, но спас не шестикрылый серафим, а навыки помощника и брата.

Отпели в церкви божьего раба. "Се - Человек!" на камне начертали. А у раба своя была судьба. Ответь, судьба, была ты у раба ли?

—

* шест, служащий рычагом для поднятия тяжестей.

** 17 октября православные чествовали Осию пророка, Андрея Критского, Косьму и Дамиана.

***святыми покровителями царской семьи считались Николай чудотворец, Мария Магдалина и Александр Невский.

Помощь сайту: Отправить 100 рублей

Одежда от "Провидѣнія"

Мастерская "Провидѣніе"

Источник — http://www.litsovet.ru/