Чтобы уяснить себе некоторые приемы и понятия модернизма как неверия, совершенно необязательно читать именно статью В. Гурболикова о браке, написанную в 2005 году. Но раз уж она опять появилась на главной странице «Фомы», рассмотрим ее как пример. При разборе мы будем стремиться к упрощению авторских формулировок, которые выглядят неестественно плотными и затрудняют постижение смысла сказанного.

Гурболиков сообщает:

Среди православных людей существует устойчивое мнение, что нецерковные люди вступают в “гражданский брак” и оправдывают его исключительно из своекорыстных и злых побуждений. Считается, будто нецерковные люди жаждут получить от “гражданского брака” наслаждение и затем предать своего партнера.

Весьма трудно оценить устойчивость и распространенность подобного мнения среди верующих. Возможно, Гурболиков сигнализирует нам, что существует объективная позиция Православной Церкви по данному вопросу, но ему самому крайне затруднительно и неинтересно её излагать. При этом его утверждение звучит вдохновенно, с пафосом оправдания, защиты нецерковных людей от церковных максималистов. Поможем ему, и сократим его неубедительную фразу. Скажем: в Православной Церкви принято блуд считать смертным грехом, похоть заченши раждает грех, грех же содеян раждает смерть (Иак. 1:15), однако это неприменимо к жизни современных людей, поскольку «по моему мнению, все не так просто»:

Прежде всего хочу сказать, что главное положение, на которое я опираюсь – это “презумпция невиновности помыслов” людей.

Молодые люди из культурных, образованных семей сохраняют очень серьезное, бескорыстное, даже, можно сказать, романтическое, “остаточно-христианское” отношение к браку. И потому они уверены, что любовь, прежде чем перерасти в семейную жизнь, должна пройти испытание “гражданским браком”.

Иными словами, мотив к жизни в блудном сожительстве выглядит очень благородным, добрым. Если взглянуть шире, то за этими словами стоит известный символ аморализма – Соня Мармеладова, ее страдание и грех не ради наслаждения, а с “чистотой помыслов” и “ради благих побуждений”.

Обратим внимание на некоторую анекдотичность “лирического героя» Гурболикова, с этими его бесконечными напоминаниями: «по моему мнению», «положения, на которые я опираюсь», «мне кажется», «я уверен» в вопросах, которые давно уже решены в Церкви, даже со времен апостольских. Хоть и непостижимы эти положения («невиновность помыслов»!!), а все-таки придется задержаться на фигуре их изобретателя. Это никто иной как “православный человек”, любопытная фигура: Я как православный человек понимаю, что причиной такого сожительства является путаница в понятиях, порожденная нашим временем.

Кто он и какова его роль? Это действительно крещеный в Православной церкви человек, но если разговор с ним приобретает религиозный оттенок, то ему весьма трудно назваться православным христианином. Цели и методы его шире, они вполне «человеческие», и часто совершенно нехристианские. Этот всепонимающий „православный человек” не хочет оттолкнуть от Церкви определенностью принятых в Ней понятий, и поспешно вводит свои. Но и своим понятиям он также не оказывает уважения, поступает невежливо даже с порождениями собственного ума. Он смешивает и перемешивает свои горькие исчадья, и даже сам запутывается в них порой. Хаос царит там, где он говорит о семье, о форме, содержании:

Когда человек хочет избежать зла, когда молодые люди думают, что на основе “свободного” сожительства можно создать какие-то крепкие отношения, они опираются на мысль… будто бы “гражданский брак” является некой репетицией перед созданием настоящей семьи… Проблема здесь в том, что они, на самом деле, уже создали семью и взяли друг перед другом те же обязательства, но не осознали их.

Сократим для удобства: человек хочет избежать зла, то есть распада семьи, и поэтому не создает ее, хотя на самом деле создает неосознанно, и создавая, разрушает её. В другом месте автор рассуждает о форме, которую молодежь отрицает, в то же время «страшно» от неё зависит и порой не может отличить форму от содержания, ненавидя формальности. Этот обезглавливающий приговор молодым людям звучит только для того, чтобы оправдать «беззаконную любовь» психологией возраста.

Конструкции Гурболикова выглядят крайне беспорядочно и аварийно, и, видимо, главная авария в его сознании уже произошла. Хочется помочь ему очнуться, особенно когда он, увлеченный поиском смыслов, восклицает: Я не агитирую людей скоропалительно заключать супружество. В этом месте неясно уже, каких именно людей он не агитирует, и почему он убоялся, что ему бросят такое обвинение.

Этот хаос преподносится как результат бесценного опыта наблюдений за «парами», молодежью, и, конечно, самим собой. Этот проверенный опытом хаос читатель православного журнала обязан принять за наставление, совет или благочестивое размышление.

Но почему-то люди отказываются видеть в “гражданском браке” тот же самый момент предательства: они уже стали фактическими супругами, между которыми происходит теснейшее общение, – и вдруг отказываются друг от друга.

В “гражданском браке” человек изначально настроен на то, что отношения будут безоблачными. А если они вдруг станут напряженными, то путь к отступлению свободен, ты можешь тут же убежать. Это заложено изначально, в самой сути “гражданского брака” и чаще всего это приводит к разрыву, реже – к осознанию того, что надо вступать в настоящий брак.

Что заложено изначально в самой сути беззаконного сожительства, объяснили нам Отцы Церкви, и печаль Гурболикова о «разрыве» и радость «осознания, что надо вступать» совершенно здесь неуместны и напоминает переживания в меру опытного купидона по поводу соединения и разъединения человеческих пылких сердец.

В заключение можно вспомнить, что статья написана как ответ на вопрос читателя: как относится Церковь к “искреннему чувству”, под которым подразумевается внебрачная связь. Конечно, Гурболиков отвечает также с искренним чувством. Это тоже, подмеченный не мной, модернистский прием, когда искренность предлагается вместо правды.

Понятно что, если речь заходит о грехе, о браке, вообще о серьезных вещах, православный христианин обычно и дает христианский ответ. Но его психологический муляж – «православный человек» – отвечает набором психологизмов, которые подкупают искренностью, но полностью дезориентируют вопрошающего. В конечном счете, так поступает и г-н Гурболиков. Дальнейшие попытки живописать перед аудиторией достоинства честного брака, упоминая Жизнь Вечную и благодать надежды, упираются в тень автора, заслоняющую предельно ясное учение о браке.

Христианам доступны все радости супружеской близости. Но радость эта зачастую оказывается и ярче, и полнее.

Его концепция выглядит весьма уныло.

Одна из причин распада брака – непонимание того, что в браке постоянно происходит “кризис любви”, ведущий, в конечном итоге, к ее укреплению.

Психологи считают, что существуют даже определенные сроки кризисов в семье. Но мне кажется, что кризис в любви происходит постоянно.

Итак, автор безжалостно проповедует постоянный кризис любви в браке, это прямо-таки жестоко, раз даже «буржуазная лженаука» психология и то обещает лишь его периоды.

Статья, написанная семь лет назад, тоже является отражением кризиса мышления. Мысль автора „Фомы” приближается к нравственно-значимому предмету, но пытается рассмотреть его зажмурившись, отказавшись от любого положительного духовного наследия, вне категорий добра и зла, но зато с помощью имеющегося собственного осязательного аппарата, усиков или рецепторов, импульсы которых выдаются за позицию православного издания.

Журнал „Фома”, конечно, не первый год поучает сомневающихся в таком вот „слишком человеческом” стиле и, к сожалению, сеяние соблазнов происходит не только с журнальной периодичностью, но и с удручающим постоянством.

О.Ю.В.

Помощь сайту: Отправить 100 рублей

Одежда от "Провидѣнія"

Мастерская "Провидѣніе"

Источник — antimodern.ru