В белом движении была одна ужасная для всех русских сторона, та самая, которая заставляла, быть может, интервентов не раз потирать радостно руки; это — взаимное уничтожение русскими друг друга. Народ и страна разделились на два лагеря, на белых и красных.
В стане белых никогда не было не только ненависти и злобы по отношению к красным массам, не было даже и вражды. Кроме отдельных, весьма редких случаев расправы за предательство, за измену и за зверство, никто не может указать на систематическое преследование и истребление, на террор, который широко применялся в противном лагере. Более того, среди белых всегда существовала жалость к своим страждущим братьям и вытекающая из нее мягкость к ним.
И это понятно само собой: тот беспощадный террор, каким пропитана вся красная, большевицкая Россия, направляется и проводится исключительно инородцами, главным образом интернациональным жидовством. Белая же Русь имела вождями и руководителями только своих, русских людей, была строго национальна.
Белые разобрались своевременно и полно в тех расслоениях, на которые делилась тогда часть России, оставшаяся под властью коммунистов-большевиков. Больше всего, на первом плане была масса, вначале одурманенная революцией, но быстро отрезвевшая, и потому ненавидевшая социалистов всеми своими силами. Но масса усталая, инертная, бездеятельная и совершенно неспособная сама по себе, своими силами сбросить присосавшихся паразитов. В этой массе кое-где в очень малом числе, проступали преступные элементы, и то, главным образом, не среди крестьянства, а из рабочей бедноты. Это были или совершенно люди отпетые, иной раз из каторжан, или ослепленные и тогда еще не прозревшие.
Далее шел весьма значительный слой тех русских людей, из интеллигенции, для которых Россия составляла и составляет все, которые, являясь русскими до мозга костей, не могут жить вне России, для которых понятия Родина, Вера, Царь — не одни слова. Таких было и есть большинство во всех городах русских; с ними все мы связаны неразрывными узами крови и общего духа. Среди этих многих сотен тысяч русских наблюдалось всегда не только полное сочувствие белым, но их горячие молитвы сопутствовали нам, и их желания были направлены в сторону нашей полной и скорой победы.
Многие из них, этих простых, честных и цельных русских людей, принуждены были служить большевицким комиссарам, правда не с первых дней возникновения белого движения, а примерно с конца лета 1919 года. Кто обрек себя на это тяжкое дело из-за семьи, из-за куска хлеба, многих заставила неизбежность — иначе грозила тюрьма или расстрел.
Только небольшой сравнительно процент русской беспартийной интеллигенции пошел на службу теперешних владык Русской земли, жидовского интернационала, из-за личных расчетов, из-за мелкого честолюбия или по полной беспринципности. Бог и совесть судья им!
А чем лучше те, которых не мало нашлось среди самой первой русской эмиграции, из тех таких же беспринципных людей, что в самом начале смуты уехали заграницу. Случайно ускользнув от красных, они не примкнули и к белым, выжидая в безопасности, когда на их стороне определится успех. Теперь многие из них начинают прикрываться фарисейскими заявлениями, что будто бы они все предвидели и знали заранее. Ну, а это, видимо, просмотрели, упустили и тогда, да и теперь не понимают: если бы все дружно и соединенно пошли с самого начала на поддержку белого движения, то временные успехи его легко обратились бы в окончательную победу!
Чтобы представить полную картину, как шло расслоение красной стороны нашей общей матери России, остается упомянуть о самом верхнем слое, состоявшем почти сплошь из руководителей; это — люди по преимуществу не русские, для которых Россия, Отечество, Вера, традиции, — все это является ненавистным, над истреблением чего они и работают в открытую с первого дня революции.
Кроме этой группы, которая целиком заключается в рабочей коммунистической партии (Р. К. П.), да небольшого числа беспринципных господь, служащих ей не за страх, а за совесть, — вся остальная русская масса там была и осталась проникнутой национальным духом. Это несомненно так, и доказательства этого рассыпаны во всех днях и событиях пережитого потрясения. Более того, коммунисты сумели использовать для своих целей русский национализм: когда они кричали по России и распространяли в десятках тысяч разнообразные плакаты о том, что белые идут с французской и английской буржуазией, действуют по их указке, бьются за какие-то их скрытые цели, — большевики били в точку.
Получалась ужасная гримаса жизни, страшное извращение. В белом чисто-национальном движении появились со стороны анти-национальные течения, примешалась политика интервентов, определенно враждебная (кроме японской) России; а среди красных, управляемых ІІІ-м интернационалом, забила струя национального русского подъема, непримиримого и ненавидящего все, идущее на Русь извне.
Такие крупные факты, как чехословацкая эпопея в Сибири, спасение Варшавы и усиление Польши ценою предательства армии Юга России, Рижский мир — говорят сами за себя. А сколько было еще более мелких, не так заметных фактов!
Одна из главных причин этой аномалии лежит в том, что большевики нашли силы и уменье справиться с эс-эровщиной, скрутить ее и извести с корнем. Белые не сумели этого сделать, оставили эс-эровщину не только жить, но дали ей работать, чем и впустили к себе это внешнее, анти-национальное течение, погубившее их и усилившее красных.
Приходится также с большой грустью установить, что диктатура, которой так не хватало всему белому движению, у красных нашла полное проявление. На горе России — не в лице национального Русского вождя, а в том же ІІІ-м интернационале, т. е. в лице коллективного жида-большевика. Злая, беспощадная диктатура, направленная к разрушению Святой Руси, но твердая, со стальной волей, неумолимая и забывающая себя в своей преступной работе, при достижении поставленных целей. И эта диктатура сумела заставить работать и драться всех для того, чтобы сломить белое движение.
Грустно, бесконечно грустно теперь положение каждого русского. Всюду, и в самой России, в нашем Отечестве, и за границами его, во всех странах Старого и Нового Света. Тяжесть непомерная придавила камнем душу, нет не только радости жизни, но исчезает временами надежда на улучшение, самая вера в скорый конец великих испытаний. И приходят дни, когда многим русским, разбросанным по различным углам целого мира, кажется, что нет впереди просвета. Понятны и это настроение, и упадок сил, и даже временная потеря веры в светлое будущее нашей страны. Но долг нас всех вместе, и каждого порознь — не допускать в себе уныния, крепко держать в уме мысль, что Святая Русь переживала уже на своем величавом тысячелетнем пути такие потрясения, которые длились столетиями; чаще обращаться в родную историю и там черпать силы для веры в светлое будущее.
Оскорблена национальная гордость Русского народа. Свыше меры оскорблено это чувство, унижено и уязвлено самолюбие народа. В этом виноваты сами. Одно из главнейших преступлений русской интеллигенции было и есть в том, что одни эту национальную гордость просмотрели, другие умышленно, в припадке какого-то садизма, топтали ее в себе и в других в грязь. А среди наших «передовых» людей считалось чуть ли не за стыд, за какой-то пережиток проявление этого чувства. Над ним всячески измывались, называя его «зоологическим патриотизмом», «чувством дикарей» и т. д.
Кто-то из этого лагеря «передовых» пустил даже крылатую фразу: «русские любят заниматься самооплеванием». Какая гнусная ложь! Эта интеллигентская традиция унижения национальной гордости проистекала, помимо других причин, от полной оторванности, отчужденности от народных масс, Из-за незнания его быта, жизни, запросов.
Приходилось часто удивляться, слыша другую ходячую фразу от людей, казалось бы, по своему рождению, состоянию и образованию обязанных знать дух народных масс: «Наш русский мужик даже не сознает, что такое национальная гордость. Ему видна только его деревня, да землицы бы побольше. Дальше он не видит ничего».
Или, во время войны, в периоды неудач, после героических успехов: «Да разве наш солдат понимает войну за Россию, — ему дела до нее нет. Они так и говорят, что, мол, до нас, Скопских или Калуцких, не дойдет, — далеко».
Все это клевета на наш народ; и клевета не только на современников, но и на предков, которые век из века жили и умирали для своей родной Великой России. И преступники те русские люди, кто допускает эту клевету на свой народ.
Разве где-нибудь в другом народе возможны подобные рассуждения, допустимы такие фразы. Да если бы и нашелся такой выродок среди немцев, англичан, французов и даже американцев, вылез бы с подобными фразами о своем народе, то нашлись бы сейчас же и здесь же десятки других немцев, англичан, французов или американцев, которые заткнули бы рот своему не в меру «передовому» соотечественнику. И заткнули бы так, что не явилось бы новых охотников клеветать и поносить свой народ. А наша Святая Русь молчала! И не только молчала, но продолжала, молча, творить чудеса подвигов, на которые может подвинуть только высоко развитое чувство национальной гордости и любви к Родине.
Не надо даже возвращаться мыслью так далеко, как к Мировой войне, достаточно взглянуть глазами, не прикрытыми личной злобой, себялюбием или узкой партийностью, на белое движение. Это сплошь — проявление чувства национальной гордости, да притом еще в таких величавых образцах, на которые невольно с уважением смотрели иностранцы. И теперь в эмиграции, во всех странах, если и принимают русских, как равных себе, то этим обязаны той героической борьбе, которую вели белые. Годы, протекшие в этой борьбе, не прошли незамеченными для мира; не мало искренних, честных иностранцев были при белых армиях и через них-то, капля по капле, просочилось сознание о подвигах русских войск, об их трудах и великих жертвах, принесенных во имя Родины, и только Родины.
Оскорбленное долгими незаслуженными неудачами Мировой войны чувство национальной гордости привело народ в начале марта 1917 года к принятию бунта тыловых солдат за революцию, заставило поверить фарисеям типа Милюкова и истеричным фиглярам Керенским. Еще более униженное и оплеванное то же чувство позором от углубления революции кинуло народные волны в белые ряды, под национальные знамена белых армий. Говоря о национальной гордости нельзя, понятно, отделять ее от любви к Родине, так как первое чувство проистекает из второго. Все слои Русского народа полны этим чувством, все, кроме «передовых» интеллигентов, пропитанных духом космополитизма и поэтому глубоко преступных перед своим народом.
Белое движение сияло любовью к Родине. Г. г. офицеры, солдаты и казаки, массы населения, учащаяся молодежь, — все горело одним желанием — спасти Россию, вернуть ее на путь национальной самостоятельности, очистить Отечество от всей мерзости, которая развелась в нем за последнее десятилетие, и которая таким махровым цветом распустилась после февраля 1917 года. Десятки тысяч безвестных героев среди белых принесли великие жертвы только во имя любви к Родине.
Да и как можно не любить нашей милой страны! Революционной бурей раскиданы русские люди по всему свету, народилось огромное число новых эмигрантов из России, эмигрантов другого типа, чем были до войны: не тех выродков русской семьи, что ковали гибель своей Родины, поклоняясь сатанинскому учению Карла Маркса, а простых, обыкновенных русских людей из числа «беспартийных». Эти невольные изгнанники видят теперь неприкрашенную заграничную жизнь и действительность, сравнивают с тем, что было до революции в нашем Отечестве. И всюду вывод один: все в России было лучшее, все было первосортное, превосходное перед иностранным, все и во всем. Как часто собираются русские эмигранты и мечтательно вспоминают Святую Русь. Еще более часто встает в поэтической дымке этого недалекого прошлого наша великая Родина перед очами наших сестер и братьев, живущих в неимоверно тяжелых условиях в советской федеративной социалистической республике. И эти мечты, и чувства, и кровь, и дух, и Вера, и любовь к Родине, — у нас с ними общие; и все же нас разделили и между нами провели черту, пока непереходимую.
Нас разделяли и разъединяли с первого дня проклятой революции. И мы сами поддавались этому злому разъединению, забыв, что мы должны быть прежде всего русскими, и только русскими. Сначала — деление на партии, затем искусственная, дьявольски проведенная, враждебная отчужденность классов, классовая рознь; после этого на сцену вывели «украинцев», пытались создать самостоятельную Сибирь и казачьи государства. Когда все это валилось, как постройка карточного домика, — обще-русское чувство и сила духа сметало эти перегородки, — появилось самое дикое деление по цветам: белые, красные, зеленые. И эти клички привились так прочно, точно наглухо затянули повязкой русским глаза. На целые годы была ими заменена наша сущность, чтобы разрушителям России было тем легче докончить их темное, преступное дело.
На великом русском народе повторилась старая народная сказка об умирающем отце большой семьи и его духовном завещании. Призвал он перед смертью всех своих детей и велел принести веник. — Попробуйте сломать его, — отдал умирающий отец приказ. Пытались сыновья сделать это и не были в силах. — Теперь развяжите его. — Развязали и рассыпались прутья. — Попробуйте теперь сломать. — Все отдельные прутья были без труда переломлены детьми. — Вот так и вы: пока будете вместе жить дружной и крепкой семьей, будете сильны единением, вас никто не тронет. Разъединитесь, рассыпитесь, и вас, слабых, легко сломает порознь всякий, — завещал умирающий отец.
Забыта была простая народная мудрость. А враги наши использовали это свойство русских начала двадцатого века к разъединению зачастую по самым пустякам, способность нашу к непримиримой и разгорающейся розни. Ведь чистое национальное движение белых было бы живительной струей воскресения России, поддержи его те русские, которые уклонились в сторону — из-за программных, партийных и личных разногласий. И давно был бы кончен преступный опыт над нашим Отечеством, производимый НИЧТОЖНОЙ кучкой Р. К. П. (рабочей коммунистической партии), ничтожной по числу, но сильной нашим разъединением и слабостью.
И пока разъединение русских, этот зловредный процесс, не кончится, пока не будут забыты споры и раздоры, пока все не объединится в одной цели спасти Родину и жить только для нее: до тех пор не можем мы ждать милости Божией и просвета.
Пусть же лозунг русского белого национального движения ляжет прочно и непоколебимо в сердце каждого: Наша единственная партия — Святая Русь. Наш класс — весь Русский народ!
И да пронижет и соединить весь народ наш право, выстраданное всем белым движением, — право России вернуться на свой исторический путь, к своему Законному Царю.
Помощь сайту: Отправить 100 рублей
Одежда от "Провидѣнія"
Мастерская "Провидѣніе"
Источник — white-force.ru/
