На это сообщение счел долгом откликнуться письмом к Ленину старый анархист П.А.Кропоткин. "Неужели не нашлось среди Вас никого, – писал Кропоткин, – чтобы напомнить, что такие меры, представляющие возврат к худшему времени средневековья и религиозных войн, – недостойны людей, взявшихся созидать будущее общество на коммунистических началах...

Неужели никто из Вас не вдумался в то, что такое заложник? Это значит, что человек засажен в тюрьму не как в наказание за какое-нибудь преступление, что его держат в тюрьме, чтобы угрожать его смертью своим противникам.

"Убьете одного из наших, мы убьем столько-то из ваших". Но разве это не все равно, что выводить человека каждое утро на казнь и отводить его назад в тюрьму, говоря: "Погодите", "Не сегодня". Неужели Ваши товарищи не понимают, что это равносильно восстановлению пытки для заключенных и их родных..."

Живший уже вдали от жизни престарелый и больной П.А.Кропоткин недостаточно ясно представлял себе реальное воплощение большевистских теорий насилия. Заложники! Разве их не брали фактически с первого дня русского красного террора? Разве их не брали повсеместно в период Гражданской войны? Их брали на юге, их брали на востоке, их брали на севере...

Сообщая о многочисленных заложниках в Харькове, председатель местного губисполкома Кон докладывал в Харьковском совете: "в случае, если буржуазный гад поднимет голову, то прежде всего падут головы заложников". И падали реально. В Елизаветграде убито в 1921 году 36 заложников за убийство местного чекиста.

"Большевики восстановили гнусный обычай брать заложников", – писал Локкарт 10 ноября 1918 года. – И что еще хуже, они разят своих политических противников, мстя их женам. Когда недавно в Петрограде был опубликован длинный список заложников, большевики арестовали жен ненайденных и посадили их в тюрьму впредь до явки их мужей". Арестовывали жен и детей и часто расстреливали их. О таких расстрелах в 1918 году жен-заложниц за офицеров, взятых в Красную Армию и перешедших к белым, рассказывают деятели киевского Красного Креста. В марте 1919 года в Петербурге расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым.

О расстреле в 1919 году в Кронштадте "родственников офицеров, подозреваемых в том, что они перешли к белой гвардии", говорит записка, поданная во ВЦИК известной левой соц.-рев. Ю.Зубелевич. Заложники легко переходили в группу контрреволюционеров. Вот документ, публикуемый "Коммунистом": "13 августа военно-революционный трибунал 14 армии, рассмотрев дело 10 граждан гор. Александрии, взятых заложниками (Бредит, Мальский и др.), признал означенных не заложниками, а контрреволюционерами и постановил всех расстрелять". Приговор был приведен в исполнение на другой день.

Брали сотнями заложниц – крестьянских жен вместе с детьми во время крестьянских восстаний в Тамбовской губернии: они сидели в разных тюрьмах, в том числе в Москве и Петербурге, чуть ли не в течение двух лет. Например, приказ оперштаба тамбовской ЧК 1 сентября 1920 года объявлял:

"Провести к семьям восставших беспощадный красный террор... арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и, если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. Села обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество".

Мы найдем длинные списки заложников и заложниц за дезертиров, например в "Красном воине". Здесь вводится даже особая рубрика для некоторых заложников: "приговорен к расстрелу условно".

Естественно, письмо П.А.Кропоткина оставалось гласом вопиющего в пустыне. Если тогда не было расстрелов среди тех, кто был объявлен заложником, то, может быть, потому, что не было покушений...

Прошел еще год. И во время Кронштадтского восстания тысячи были захвачены в качестве заложников. Затем появились новые заложники в лице осужденных по известному процессу социалистов-революционеров смертников. Эти жили до последних дней под угрозой условного расстрела! И, может быть, только тем, что убийство Воровского произошло на Швейцарской территории, слишком гласно для всего мира, объясняется то, что не было в России массовых расстрелов, т.е. о них не было опубликовано и гласно заявлено.

Что делается в тайниках Государственного политического управления, заменившего собой по имени Чрезвычайные комиссии, мы в полной степени не знаем. Расстрелы продолжаются, но о них не публикуется или если публикуется, то редко и в сокращенном виде. Истины мы не знаем.

Но мы безоговорочно уже знаем, что после оправдательного приговора в Лозанне большевики недвусмысленно грозили возобновлением красного террора в России по отношению к тем, кто считается заложниками. Так, Сталин, в заседании московского комитета большевиков заявил: "Голоса всех трудящихся требуют от нас возмездия подстрекателям этого чудовищного убийства. Фактически убийцы тов. Воровского – не ничтожные наймиты Конради и Полунин, а те социал-предатели, которые, скрывшись от народного гнева за пределы досягаемости, еще продолжают подготовлять почву для наступления против руководителей русского пролетариата.

Они забыли о нашей дальновидности, проявленной нами в августе 1922 года, когда мы приостановили приговор Верховного Трибунала, вопреки настойчивому желанию всех трудящихся масс. Теперь мы можем им напомнить, что постановление еще не потеряло силы и за смерть тов. Воровского мы сумеем потребовать к ответу их друзей, находящихся в нашем распоряжении".

"Заложники – капитал для обмена"... Эта фраза известного чекиста Лациса, может быть, имела некоторый смысл по отношению к иностранным подданным во время польско-русской войны. Русский заложник – это лишь форма психического воздействия, это лишь форма устрашения, на котором построена вся внутренняя политика, вся система властвования большевиков.

Знаменательно, что большевиками собственно осуществлено то, что в 1881 году казалось невозможным самым реакционным кругам. 5 марта 1881 года гр. А.Камаровский впервые высказал в письме к Победоносцеву мысль о групповой ответственности. Он писал: "Не будет ли найдено полезным объявить всех уличенных участников в замыслах революционной партии за совершенные ею неслыханные преступления состоящими вне закона и за малейшее их новое покушение или действие против установленного законом порядка в России ответственными поголовно, in сorporе, жизнью их".

Такова гримаса истории или жизни... "Едва ли, действительно, есть более яркое выражение варварства, точнее, господства грубой силы над всеми основами человеческого общества, чем этот институт заложничества", – писал старый русский революционер H. В. Чайковский по поводу заложничества в наши дни.

"Для того чтобы дойти не только до применения его на практике, но и до открытого провозглашения, нужно действительно до конца эмансипироваться от этих веками накопленных ценностей человеческой культуры и внутренне преклониться перед молохом войны, разрушения и зла".

"Человечество потратило много усилий, чтобы завоевать... первую истину всякого правосознания: Нет наказания, если нет преступления", – напоминает выпущенное по тому же поводу в 1921 году воззвание "Союза русских литераторов и журналистов в Париже". "И мы думаем, что как бы ни были раскалены страсти в той партийной и политической борьбе, которая таким страшным пожаром горит в современной России, но эта основная, эта первая заповедь цивилизации не может быть попрана ни при каких обстоятельствах: Нет наказания, если нет преступления.

Мы протестуем против возможного убийства ни в чем не повинных людей. Мы протестуем против этой пытки страхом. Мы знаем, какие мучительные ночи проводят русские матери и русские отцы, дети которых попали в заложники. Мы знаем точно так же, что переживают сами заложники в ожидании смерти за чужое, не ими совершенное преступление. И потому мы говорим:

– Вот жестокость, которая не имеет оправдания.

– Вот варварство, которому не должно быть места в человеческом обществе" .

"Не должно быть"...

Кто слышит это?

Помощь сайту: Отправить 100 рублей

Одежда от "Провидѣнія"

Мастерская "Провидѣніе"

Источник — https://ru.wikipedia.org/