Русские консерваторы, борцы с галломанией, французским политическим, идейным и культурным засильем, сыграли исключительно важную роль в событиях 1812 года.
Так, на посту государственного секретаря А.С. Шишков должен был находиться при Императоре в качестве личного секретаря для составления манифестов, указов и других бумаг канцелярии Александра I. Манифесты, написанные Шишковым, зачитывались по всей России. Фактически он блестяще выполнил роль главного идеолога и пропагандиста Отечественной войны 1812 г. Составленные им манифесты, являясь откликами на все ее важнейшие события, поднимали дух русского народа, усиливали и укрепляли его патриотический дух, поддерживали в тяжелые дни поражений. В воспоминаниях почитателя Шишкова писателя С.Т. Аксакова говорится о том, что «писанные им манифесты действовали электрически на целую Русь. Несмотря на книжные, иногда несколько напыщенные выражения, русское чувство, которым они были проникнуты, сильно отзывалось в сердцах русских людей».
В манифестах Шишкова французы и Наполеон изображались как порождение дьявольского начала, как средоточие мирового зла, а революция – как вселенская катастрофа. Противостояли этим явлениям те ценности, которые были дороги Шишкову и его единомышленникам: самодержавная монархия, Православие, русский патриотизм. После падения Наполеона Шишков предлагал уничтожить все следы революции и даже Просвещении во Франции. Разумеется, сама ситуация беспрецедентной по масштабам войны позволила Шишкову открыто демонстрировать презрение и ненависть к французам, которые, с его точки зрения, являлись безбожным и развращенным народом, легко поддавшимся влиянию разрушительных идей. Обличение галломании стараниями Шишкова превратилось в одну из главных государственных задач. Таким образом, он получил уникальную возможность изложить политическую программу русских консерваторов практически всему русскому народу. Впрочем, 30 августа 1813 года Шишков был отправлен в почетную отставку с поста государственного секретаря.
Примерно такая же судьба ждала и Ф.В. Ростопчина. Накануне войны он был назначен генерал-губернатором Москвы и получил практически диктаторские полномочия. Повседневные обязанности Ростопчина были связаны с поддержанием жизни столицы и обеспечения всем необходимым армии. Благодаря искусному использованию патриотической риторики, обращенной к дворянству и купечеству, Ростопчин обеспечил сбор богатейших пожертвований на нужды армии. Немалую роль сыграл он и в создании народного ополчения. Ростопчин возглавил комитет для организации московского ополчения. Помимо этого, он возглавил организацию ополчений в шести губерниях: Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Калужской и Тульской. Дореволюционные историки так оценивали эту сторону его деятельности: «Только при неутомимой деятельности Ростопчина, его железной воле и настойчивости могла быть собрана и организована в несколько недель та новая военная сила, которая вскоре вступила в бой с неприятелем, пополняя собою немалые убыли в полках действующей армии».
Большие усилия затрачивал Ростопчин на формирование общественного мнения и военно-патриотическую пропаганду. Он посадил по всем окрестным и городским кабакам своих “запевал и краснобаев», причем «каждому из них высказывал свои ухватки, припевы и побасенки», с тем, чтобы они в свою очередь управляли мнением своих посетителей. Одновременно Ростопчин выпускал знаменитые «ростопчинские афишки» (по формату они напоминали театральные афиши), информирующие и разъясняющие московскому простонародью происходящие в стране и в Москве события. Это были своего рода «мысли вслух», которыми Ростопчин хотел успокоить народ, вселить в него уверенность в русской армии. Все «афиши» были подчинены одной цели – не допустить паники среди населения столицы и, напротив, внушить уверенность в будущей победе над Наполеоном. Ростопчин сознательно преувеличивал известия о победах русских войск, старался сгладить сообщения о поражениях. В простонародье, в среде мещан и купечества, они читались с восторгом.
Академик Н.С. Тихонравов справедливо писал о том, что главной целью афиш были «чисто-практические» результаты, прежде всего – разжигание партизанской войны против французов. 12 августа 1812 г. Ростопчин обращается к крестьянам Московской губернии: «Готовьтесь с чем бы ни было: с косой, серпом, топором, дубиной и рогатиною! … Неситеся!… поражайте злодея козненного!.. Пса гладного! … дерзнувшего потоптать ваши нивы, пожрать ваш хлеб…». В афише от 30 августа он призвал «молодцов и городских и деревенских», явится «с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы-тройчатки: француз не тяжелее снопа ржаного». Прокламация от 20 сентября фактически содержала призыв к всеобщей партизанской войне против французов: «Истребим достальную силу неприятельскую, погребем их на Святой Руси, станем бить, где ни встренутся. Уж мало их и осталося, а нас сорок миллионов людей, слетаются со всех сторон, как стаи орлиные. Истребим гадину заморскую и предадим тела их волкам, вороньям; а Москва опять украсится; покажутся золотые верхи, домы каменны; навалит народ со всех сторон». Ростопчин предсказывает бесславный конец завоевателям: «Уж один им конец: съедят все, как саранча, и станут стенью, мертвецами непогребенными; куда ни придут, тут и вали их живых и мертвых в могилу глубокую. Солдаты русские помогут вам; который побежит, того казаки добьют; а вы не робейте, братцы удалые, дружина московская, и где удастся поблизости, истребляйте сволочь мерзкую, нечистую гадину».
3 сентября 1812 года, после занятия французами Москвы, вспыхнул грандиозный пожар, продолжавшийся до 8 сентября и уничтоживший девять десятых города. В силу ряда обстоятельств, Ростопчин скрывал свою причастность к организации этого пожара. Между тем, в одном из конфиденциальных писем Ростопчин в августе 1812 г. писал: «если, по несчастью, столицы спасти нельзя будет, то я оставшееся предам огню, т.е. комиссариатское и в арсенале». Первые поджоги в городе сделаны были по приказанию Ростопчина полицейским чиновником Вороненко. Дело довершил патриотический порыв москвичей: «Русские жгли свое последнее достояние не по приказанию правительства или его агентов, а по своей собственной доброй воле». Ныне историки склоняются к версии, что именно Ростопчин подготовил все необходимые условия для этой акции: создал команду полицейских – поджигателей и вывез из Москвы все пожарные принадлежности. Сожжение Москвы имело огромное стратегическое и моральное значение и повлияло на весь дальнейший ход войны. В результате армия Наполеона была лишена жилья, в котором можно было перезимовать, и необходимых запасов продовольствия.
В течение двух последующих лет Ростопчин оставался на посту Московского главнокомандующего. Деятельность его проходила в исключительно сложных условиях. Его обвиняли в пожаре Москвы, гибели имущества огромного количества дворянских семей. В эти годы он занимался восстановлением Москвы, вывозом из города и захоронением огромного количества мертвых тел, организацией помощи пострадавшим от пожара московским жителям.
30 августа 1814 г. Ростопчин был отправлен в отставку с назначением в члены Государственного Совета. Напомним, что в этот же день был отправлен в отставку Шишков. 31 августа 1814 г., т.е. на следующий день, Император разрешил Сперанскому покинуть место ссылки. Вряд ли это было случайным совпадением.
События 1812 года сделали одной из самых значимых среди консерваторов фигуру А.А. Аракчеева, который в послевоенное время не случайно стал лидером «русской партии». Биография Аракчеева достаточно хорошо известна, поэтому ограничимся упоминаем тех ее аспектов, которые обусловили его принадлежность к консерваторам. Стиль деятельности Аракчеева отличался педантичностью и крайней дисциплиной, личным самоограничением, колоссальной волей и невероятной работоспособностью, жесткой требовательностью, доходящей, в соответствии с традициями, насаждавшимися Павлом I, до жестокости (которую, однако, позднейшие мемуаристы невероятно преувеличивали, вложив свою лепту в создание негативного мифа об Аракчееве – «гатчинском капрале», «обезьяне в мундире», «временщике», «Змее Горыныче» и пр.).
Современные историки приходят к выводу, что он был блестящим военным организатором, новатором, талантливым реформатором и организатором. 13 января 1808 г., в ответ на недовольство общества союзом с Францией, Аракчеев был назначен военным министром. Управлять военным министерством Аракчееву приходилось в условиях военного времени. Россия вела войны с Персией (1804 – 1813), Турцией (1806 – 1812), со Швецией (1808 – 1809), с 1809 г. находилась в состоянии войны с Австрией и в результате участия в «континентальной блокаде» – с Англией. В автобиографических отметках, сделанных им на экземпляре семейного Евангелия, Аракчеев так определял свою роль в событиях 1812 года: «вся французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Императора». Он исполнял должность почти единственного секретаря государя во время Отечественной войны и был единственным докладчиком у Александра I практически по всем вопросам: военным, дипломатическим, управлению, снабжению армии и т.п., ведя грандиозную работу, без которой невозможно было вести военные действия против Наполеона. Такова же была его роль и в кампании 1813 – 1814 гг. Летом 1814 г. Император за успехи в организации русской армии хотел наградить Аракчеева званием фельдмаршала, однако тот категорически от этой милости и чести отказался.
В августе 1818 г. он был назначен руководителем канцелярии Комитета министров и тем самым получил официальную возможность влиять на важнейшие решения.
В силу ряда личных качеств Аракчеев вполне подходил на роль лидера, или, как минимум, союзника «русской партии». Н.И. Греч называл его «поборником Православия». Немаловажно и свидетельство Ф.В. Булгарина: «Главнейшее достоинство графа А.А. Аракчеева состояло в том, по моему мнению, что он был настоящий русак, как мы говорим в просторечии. Все русское радовало его, и все, что, по его мнению, споспешествовало славе России, находило в нем покровительство». П.К. Щебальский отмечал: «Аракчеев был во всяком случае не галломан; многие замечая что он говорит не иначе как по-русски и имеет все признаки русского помещика средней руки, разумели его даже великим патриотом».
События 1812 г. стали «звездным часом» русских консерваторов. Значительный вклад лидеров русских консерваторов в победу над врагом был неоспорим. Наряду с блистательным генералитетом и «дубиной народногй войны» они были творцами победы 1812 г.
Консервативно-патриотические настроения и взгляды начала XIX в. объективно оказались необходимым политическим инструментом для победы в Отечественной войне 1812 г. и преодоления галломании части дворянского высшего общества. «Русская партия» способствовала мощному всплеску национальной энергии – русскому патриотизму. Во многом благодаря усилиям консерваторов высший образованный слой вновь начал говорить на русском, а не французском языке. А победы 1812 г. и военные походы русской армии, в которых «консервативная партия» сыграла весьма важную роль привели к тому, что Российская Империя вплоть до Крымской войны доминировала в Европе.
Аркадий Минаков
Помощь сайту: Отправить 100 рублей
Одежда от "Провидѣнія"
Мастерская "Провидѣніе"
Источник — rusnasledie.info
