Всем известно, что Евангельские сказания о земной жизни Господа Иисуса почти одинаковы в первых трёх Евангелиях, но разнятся по содержанию от четвёртого; не в том, конечно, смысле, чтобы первые противоречили последнему, а в том, что Ап. Иоанн сообщает о речах и событиях, умолченных в первых трех Евангелиях, и умалчивает о большинстве тех, кои излагаются тремя первыми Евангелистами...
Начиная с описания Входа в Иерусалим и предательства Иуды, сказания всех четырёх Евангелий сливаются теснее, чем в описании событий предшествовавших.
Иисус Христос и Пилат перед народом
Зато из прежде совершённых чудесных деяний Христовых только одно чудо насыщения пятью хлебами пяти тысяч народа и хождение Спасителя по водам описано всеми четырьмя Евангелистами. И вот это-то событие даёт нам ключ к раскрытию поставленного в заголовке предмета и, кроме того, поясняет нам отношение Евангелия от Иоанна к первым трём.
Действительно, в первых трёх Евангелиях чудо хождения по водам является единственным чудом, совершенным как бы без определённой цели: чувствуется что-то недоговорённое, и недоговорённое сознательно...
В чём же заключается Иоанново пояснение чуда хождения по водам? Оно очень кратко, всего 10 слов, но из них легко понять, почему имело место и это чудо, и настойчивая поспешность Иисуса Христа в отправке учеников через озеро, и почему прочие Евангелисты оставили всё это без пояснения.
"Люди видевшие чудо (насыщения), сотворённое Иисусом, сказали - это истинно тот пророк, которому должно придти в мир. Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять Его и сделать Царём, опять удалился на гору один" (Ин. 6, 14-15).
Почему же три Евангелиста умолчали о причине чудесного хождения Господа по водам, которая, как видим у Иоанна, заключалась в желании Господа избежать их рук и насильственного воцарения? Умолчали по тому же побуждению, как и о воскрешении Лазаря, и о воспламенившемся против Него гнева народом, когда Он допустил язычникам в своём лице надругаться над излюбленной мечтой народа о национальном Царе, т.е. после возглашения Пилата: "Се Царь ваш!".
Обо всём подобном приходилось умалчивать, пока продолжало существовать иудейское государство, ибо пояснение этой стороны событий Христовой жизни было бы равносильно доносу на подготовлявшееся тогда народное восстание, на общенародное революционное настроение, вдохновляемое и подогреваемое Синедрионом и книжниками. Священные писатели, ученики Христовы, вполне разумно ограждали себя от подозрения враждебных иудеев в способности к предательству, к доносу на подготовлявшееся великое восстание иудеев против римского владычества, вспыхнувшее со всею силою в 67 году по Р.Х...
Подобная осторожность была уже совершенно не нужна в то время, когда писалось четвёртое Евангелие, т.е. после разрушения Иерусалима и еврейского Царства Веснаспаном и Титом. Не нужно уже было умалчивать Св. Иоанну и о тех сторонах Евангельских событий, за описание коих могла последовать кара от иудейского правительства, например, о том, кто именно усекнул ухо раба архиерейского Малха, тогда как ни один из первых трёх Евангелистов не решился назвать Симона Петра как поднявшего меч, но все трое довольствуются выражением: "один из бывших с Иисусом", не называя даже его Апостолом или учеником, и только Иоанн называет извлекшего меч и усекнувшего мечом по имени.
По этой же причине Синоптики умалчивают о воскрешении Лазаря как приговорённого Синедрионом к смерти мнимого преступника, который, как известно из древнейших сказаний, вскоре же принужден был бежать на Кипр и, сверх того, очень тяготился напоминаниями о своей смерти и воскрешении, ибо иудеи, бывшие и там в большом количестве, всюду следили за Христианами и возбуждали против них язычников, а иногда даже просто общественные отбросы, как мы это знаем ещё из книги Деяний (14,2; 17,5 и др.).
Что касается Лазаря, то имя его вовсе не упоминается в первых трёх Евангелиях, если не считать притчи о богатом и Лазаре...
Иоанн чувствует, что читатели первых трёх Евангелий недоумевали, как могло произойти торжественное чествование Христа народом при последнем вступлении Господа в Иерусалим, когда окружающие Его ожидали совершенно противоположного отношения к Нему столицы, и "ужасались на пути, и следуя за Ним были в страхе" (Марк. 10, 32)...
И вдруг вместо ожидаемого гонения - торжественная встреча с пальмовыми ветвями.
Недоумение читателя первых Евангелий рассеивается при чтении четвёртого, из которого он узнаёт, что встрече предшествовало воскрешение Лазаря, привлекшее многих иудеев к вере во Христа (11, 15), и вот Евангелист ему подтверждает именно такую связь событий: "Потому и встретил Его народ, ибо слышал что Он сотворил это чудо" (12, 18).
Иисус Христос перед судом синедриона
Итак, умолчание одних Евангелистов о том, что поясняет четвёртый, зависело от назревавшей во времена Спасителя еврейской революции, руководимой Синедрионом. Из вышеприведённых Евангельских эпизодов выясняется уже и другая, не замеченная библейской наукой, истина, именно та, что еврейская революция весьма тесно соприкасалась с земной жизнью Христа Спасителя и вообще определяла собою (конечно по особому попущению Божию) многие Евангельские события: далее мы увидим, что она же была главной причиной возникшей против Христа народной ненависти, возведшей Его на Крест...
Приняв к сведению революционную настроенность иудеев, поддерживавшуюся Синедрионом, мы теперь не только совершенно ясно поймём события, окружавшие чудесное насыщение пятью хлебами пяти тысяч людей, - но уразумеем и то роковое значение, которое имели эти события в земной жизни Христа Спасителя: "Люди видевшие чудо, сотворённое Иисусом, сказали: это истинно тот пророк, которому должно придти в мир", и решили "придти нечаянно, взять Его и сделать Царём" (Ин. 6, 14-15).
Совершенно понятно теперь, почему именно это чудо, а не какое-либо другое, произвело подобное влияние на революционный народ. Они нашли во Христе то, что всего нужнее иметь, но и всего труднее достать для восстания - готовый хлеб. В то время невозможно было запасаться пушками и бронепоездами: дело решалось живой силой людей и холодным оружием, но достать запас провианта под бдительным наблюдением римлян было невозможно в пустынных местах, где, как мы видели из книги Деяний, повстанцы сосредотачивали свои силы.
Во время Моисея в пустыне аравийской хлеб посылался восставшему против египтян Израилю прямо с неба; теперь новый пророк может делать то же, что творил Господь в древности, и нужно хотя бы силой принудить Его стать во главу народного восстания. Господь избежал из рук таким способом, какого никто из народа не мог предвидеть: Он ушёл от них по воде, как по суху. - Теперь цель этого последнего чуда совершенно ясна.
Разумеется, это тайное удаление Христово было вовсе не по сердцу иудеям. Ап. Иоанн несколько глав своего Евангелия посвящает дальнейшим беседам их со Христом, в коих они напоминают Ему о небесном хлебе при Моисее и требуют продолжения чуда. Конечно, они прямо не могли говорить о желанном восстании, но, когда Господь начинает раскрывать своё учение об ином хлебе, хлебе духовном, и затем о хлебе Новозаветном, Евхаристическом, который есть Его Пречистое Тело; когда Он затем обещает уверовавшим в Него иудеям нравственную свободу вместо политической и говорит о малоценности последней, то народный восторг, возбуждённый чудом над пятью хлебами, постепенно переходит в ропот, а затем эти беседы, возобновившиеся в Иерусалиме, кончаются тем, что люди берутся за камни, чтобы умертвить Того, Кого так недавно хотели провозгласить Царём. Читайте Евангелие от Иоанна и вы увидите, что отказ Спасителя от этого избрания и последовавшие затем беседы, не сочувственные для готовившегося восстания, и были поворотным пунктом в отношениях иудеев ко Христу Спасителю; отсюда началась народная вражда, поколебленная чудом воскрешения Лазаря, но не надолго. Впрочем, обратимся к Евангельскому повествованию.
Народ ищет Иисуса на месте насыщения хлебами, и, не найдя Его, с недоумением садится во вновь пришедшие с того берега лодки, и с удивлением находит Его в Копернауме, куда невозможно было прийти раньше, ибо лодок с вечера ни одной не осталось: "Равви, когда Ты сюда пришёл?" Господь не отвечает на их вопрос, но упрекает их: "Вы ищите Меня не потому, что видели чудо, но потому, что ели хлеб и насытились. Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий" (Ин. 6, 26-27).
Это не укор за чревоугодие: ведь вчера ещё народ, увлечённый слушанием Божественных словес, забыл о насущном хлебе, последовав за Христом в пустыню. - Нет, Господь недоволен тем, что у них на уме опять земное, временное - восстание против римлян, военные приготовления и прочее, что всё равно окончится смертью, как и победоносное шествие их предков через пустыню: "Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же сходящий с Небес, таков, что едущий его не умрёт (Ин. 6, 45.50). До этих слов иудеи всё ещё не теряли надежды убедить Христа сделаться для них вторым Моисеем-Предводителем и спрашивали: "Что нам делать, чтобы творить дела Божии?", ссылаясь на чудесное водительство Моисея, и прибавляли: "Господи, подавай нам всегда такой хлеб" - ибо тогда успех восстания будет обеспечен. Но дальнейшие слова Христова о духовном хлебе и о жизни вечной совершенно обезнадёжили горячие головы иудеев, и даже многие из учеников Его потеряли в Него веру (ст. 64), "отошли от Него и уже не ходили с Ним (ст. 66).
Жиды упрекают учеников Христовых в нарушении субботы
Видно, что тогда же отошло от Христа сердце Иуды, и Он сказал: "Не двенадцать ли я вас избрал, но один из вас диавол" (ст. 70, 71)...
Искреннее слово Спасителя, Его убежденная исповедь о Своём послушании Отцу, который послал Его: всё это вливало святую веру в сердце слушателей, но они не могли оторвать своих сердец от излюбленной мечты о восстании против римлян под руководством ожидаемого Мессии, об истреблении всех своих врагов и о покорении себе всего мира, основывая эти надежды на ложном толковании седьмой главы пророка Даниила и иных пророчеств...
Юридически еврейский народ, как и большинство народов, влившихся в Римскую Империю, имел автономию, которую римское правительство старалось урезывать (Ин. 11, 48), а иудейская революционная теократия старалась расширять (Ин. 18, 30.31); при таких условиях настроение народных масс бывает раздвоенное: между собою люди плачутся на своё порабощение, но если им со стороны укажут на их подчинённость, они начинают гордо говорить о своей автономии и о своём равноправии с покорившим их племенем. Так именно чувствовали и говорили ещё недавно жители Финляндии о своих отношениях к России.
При подобном раздвоенном настроении людей, прежде всего отсутствует искренность, и вот, думается, в чём причина того, что Господь, как бы неожиданно, начинает обличать своих собеседников в сатанинской лживости, называет их сынами лживого диавола и лжецами (8, 55), снова (ср: 6, 49, 50) обещая уверовавшим в Него блаженное бессмертие взамен земного царства (8, 51). Но тогда беседа окончилась только охлаждением народа к Спасителю, а теперь, когда окончательно выяснилось, что Он ни во что не ценит политическую свободу и вообще все блага временной жизни человека и народов, Его собеседники, вдвойне раздражённые ещё и прямыми укоризнами против себя, берутся уже за камни, чтобы забросать ими Учителя. В этой беседе, нужно отметить, с особенною ясностью сказалось противопоставление христианской нравственной свободы свободе политической в словах, которые в большинстве толкований остаются непонятными; но они более чем понятны в нашем изъяснении смысла сей беседы. Вот эти слова: "Раб (каковы суть иудеи) не пребывает в доме вечно: сын пребывает вечно. Итак, если сын освободит вас, то истинно свободны будете" (8, 35.36). Истинная свобода, в противовес мнимой, есть свобода нравственная, христианская, в которой и христианин пребывает вечно, и народ сохраняя её, пребудет вечно в доме Отца Небесного вместе с Его Сыном, т.е. в Церкви Христовой...
Чудо воскрешения Лазаря усилило разделение, а вместе с тем и опасение Синедриона за революционное единодушие дотоле покорного им народа: было чего опасаться. Пока Господь, обесценивая земные надежды Израиля, обещал верующим вечную жизнь только на словах, это не могло увлечь многих, а многих, напротив, отталкивало от Него как несбыточное обещание (6, 58-60; 8, 52). Но поразительное чудо воскрешения четверодневного мертвеца с такою ясностью подтвердило Христовы обетования вечной жизни верующим в Него и настолько могло удовлетворить их Христовою верою, что они не только исполнились этою верою, как свидетельствует Иоанн (11, 45), но и уготовили Ему торжественную встречу в Иерусалиме, тогда как Апостолы убеждали Его не ходить в Иерусалим, но наконец послушали слова Фомы: "Пойдём и мы умрём с Ним" (11, 16). Но этот же народный восторг был причиной смертного приговора над Спасителем в Синедрионе...
Синедрион боялся, что под влиянием Спасителя народ совершенно охладеет к поддерживаемому Синедрионом революционному направлению, перестанет даже вести оппозицию римским захватам, и римляне беспрепятственно уничтожат иудейскую автономию и цивилизацию, что не удалось Антиоху Епифану, благодаря восстанию Маккавеев...
А когда совершился торжественный вход Господень в Иерусалим, "фарисеи говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего? Весь мир идёт за Ним" (ст. 19). - В чём они не успевали? Очевидно, - в попытках остановить чествование грядущего Господа (Лк. 19, 39) и в подготовке народного восстания. При сем торжественный Вход Господа в Иерусалим не только не возбудил никакого беспокойства у римлян, хотя и "потрясся весь град" (Мтф. 21, 10), но он и по существу был совершенно антиреволюционным, мирным, как олицетворение чисто духовной власти, чуждой не только насилия и оружия, но и всякой роскоши...
Воскрешение Лазаря
Раздосадованные притчею Христовою о злых виноградарях, священники и старейшины "старались схватить Его, но побоялись народа" (Мк. 12, 12), тем более что во время спорных собеседований Христа с фарисеями "множество народа слушало Его с услаждением" (ст. 37). Всё это было уже после Входа Господня в Иерусалим. Отсюда видно, что обнаружившаяся перед лицом Пилата перемена народного настроения произошла не в продолжение 5 дней, как обыкновенно говорят в проповедях, а в срок более краткий.
Ещё в среду страстной седмицы враги Христовы "боялись" расположенного к Нему народа, ибо в сей день Иуда "обещал и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе" (Лк. 22, 2-6). Этим заявлением предателя одно затруднение арестовать Спасителя было наконец устранено: свидетель нашёлся. Понятно, что "они обрадовались и согласились дать ему денег" (ст. 5).
Предатель, стало быть, нужен был им вовсе не для того, чтобы указать, где Иисус уединяется с учениками: проследить за 12-ю человеками в городе легко было им через своих собственных слуг, но по закону библейскому они не имели права взять Христа без доносчиков, а по законам римским не могли казнить Его без утверждения Игемона, а следовательно, без предварительного ареста. Иуда исполнил обещание, но не вполне точно: он не решился возложить рук на голову Учителя, а заменил этот обряд поцелуем, заявив предварительно страже и фарисеям: "Кого я поцелую, Тот и есть; возьмите Его и ведите осторожно" (Марк. 14, 44). Вот почему Господь сказал: "Иуда! целованием ли предаёшь Сына Человеческого? (Лук. 22, 48): этот поцелуй был не указанием Того, кто из предстоящих есть Иисус, ибо Его знали или все, или многие, бывшие с Иудой; нет, целование его было обрядом, необходимым для ареста обвиняемого...
Господь приведён на суд к первосвященнику ночью, вопреки закону, а доносчик, мучимый совестью, скрылся и вскоре после того удавился...
Враги Христовы знали, что и теперь народ на Его стороне, и понимает, что им приходится брать на себя по этому ужасному делу большую ответственность, и потому нарушить требование закона они вдвойне боялись... Однако личная месть, злоба и зависть, а ещё более забота об излюбленном революционном плане, над которым они работали, брали верх. За неимением свидетелей, они по закону должны были бы отпустить Иисуса Христа (Лук. 22, 68), но были далеки от такого намерения и уже вопреки закону сами стали искать свидетелей, т.е. лжесвидетелей, о чём особенно ясно говорят Евангелисты Матфей (26, 56-61) и Марк (14, 55-59)...
Когда же произошёл последний перелом народного чувства из благоприятного отношения к Спасителю к противоположному? На это ответят нам Евангелисты Марк и Иоанн. От первого мы узнаём о том, что оставалось незамеченным в библейской науке. Руководясь последнею, люди привыкли думать, будто народ, предстоявший Пилату, пришёл вслед за Синедрионом и его Жертвой и что речь была с Пилатом о Христе, а затем, когда Пилат предложил освободить Спасителя ради Пасхи, то народ не согласился на это и стал настаивать, чтобы отпустили разбойника Варавву...
На самом же деле сочувствие народа Спасителю продолжалось ещё в пятницу утром и самый народ оказался пред Пилатовым преторием не вслед за Христом, а по другому, своему собственному делу. Это следует из повествования Марка, и если у него, как и у всех трёх первых Евангелистов, требование народа осудить Христа всё-таки оказывается неожиданным, то по той же причине, по которой у них остаётся необъяснённым, зачем Спаситель ходил по водам. Но к этому мы ещё возвратимся. Как же представляет Марк появление у Пилата толпы народной? Он пишет, что когда уже начался допрос Иисуса Христа Пилатом, то в это время "народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них" (15, 8), потому что "на всякий праздник отпускал он им одного узника, о котором просили" (ст. 6). Итак, крики народа об исполнении сего обычая поднялись вне всякого отношения к судебному делу Иисуса Христа...
Почему же был так люб народу Варавва? Почему с такою настойчивостью они выпрашивали его у Пилата? Почему Пилату так нежелательно было его отпускать?.. Варавва был не просто разбойник, а революционер, предводитель шайки, лицо, известное народу, бывшее виновником городского мятежа. Вот почему он был люб революционному народу и особенно его духовным вождям: читайте дальше по Марку: "Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустить им лучше Варавву" (15, 11). Сколь богато содержание этих немногих, почти не замеченных в науке слов!..
Изгнание из храма торгующих
Отсюда явствует, что и в эти роковые минуты народ ещё не был против Христа, что он колебался в выборе между Ним и Вараввой... Весьма возможно, что лукавые люди внушили народу, будто Иисуса Христа и так отпустят, как ни в чём не повинного, что Его предлагает Пилат отпустить любящему народу только для того, чтобы не уступить героя революции Варавву; во всяком случае, симпатия народа к последнему была выражена очень настойчиво, и если для предпочтения его Иисусу Христу понадобились уговоры первосвященников (ср. Матф. 27, 20), то ясно, насколько народ был ещё далёк от той злобной ненависти к Спасителю, которая разгорелась через несколько десятков минут с такой страшной силой, и даже с заклятием своих душ и своего потомства.
Причину постепенного возрастания последней выясняет только Иоанн, а по трём Евангелиям, особенно по Матфею и Марку, этот быстрый переход от колебания к бешенной злобе остаётся совершенно непонятным, а умолчание их о причине сей быстрой перемены объясняется, как мы упомянули в начале статьи, только тем, что о ней нельзя было писать, потому что пояснить дело - значило бы выдать революционную настроенность народа и ускорить упразднение его автономии, что совершилось после восстания 67-го года и последовавшего затем разрушения Иерусалима и Храма. Писателю четвёртого Евангелия не для чего было обходить молчанием эту сторону событий, ибо его Евангелие писалось уже после разрушения иудейского царства...
Пилат теперь уже решил исполнить требование толпы, сочувствовавшей бунтовщику Варавве, но тут же решил и отомстить революционному народу, предав посмеянию его излюбленную революционную идею о национальном царе, который свергнет римское иго. При этом Пилат хотел наполовину удовлетворить злобное чувство врагов Христовых, и вот, выслушав крики о Варавве, "Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины сплетили венец из терна, положили Ему на голову и одели Его в багряницу (в которую одел Его Ирод), и говорили: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам. Пилат опять вышел и сказал народу: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины" (19, 1-3).
Конечно, с общечеловеческой точки зрения, страшно бичевать Человека, признаваемого невиновным, и издеваться над ним, но гордый и презрительный римлянин думал, что Иисусу Христу будет и то милостью, если взамен требуемой Его врагами смертной казни Он подвергся только бичеванию и осмеянию, которое притом относилось не столько к Нему, сколько к автократическим замыслам иудеев... "Когда увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его!" (ст. 6).
В этих сердцах уже не было сострадания, но к личной ненависти присоединилась и злоба на то, что Чудотворец дозволил поганым язычникам в Своём Лице надругаться над тем, что было для них всего дороже: Он и прежде не выразил сочувствия восстанию, а теперь готов и Сам муки терпеть, не желая защитить новым чудом честь народа и его будущих Царей... Но пока одного крику ещё мало: нужны новые доводы, чтобы убедить Пилата согласиться на распятие Спасителя, тем более что и народ пока, видимо, колеблется между прежнею любовью и состраданием по Христу и раздражением по поводу того, что он видит пред собою...
Однако опытные интриганы иудеи знали, чем можно понудить Пилата, и стали намекать на возможность доноса: "Если отпустить Его, ты не друг Кесаря" и т.д. Пришлось Пилату признать дело политическим процессом, быть может, как дело "об оскорблении величества", и он "сел на судилище" (Ин. 19, 13), но, надеясь поправить дело, тремя словами погубил Иисуса Христа, крикнув Иудеям: "Се Царь ваш!" Первый возглас игемона: се человек! взывал к состраданию и для всего народа не был роковым, а в этих словах - се Царь ваш - услышали презрительную насмешку над своею мечтою: вот что я делаю и сделаю со всяким великим царём; вам ли, презренные, мечтать о низвержении нашей власти? Но они закричали: "возьми, возьми распни Его". Это был уже крик всеобщий, крик народа, перенёсшего свою бессильную злобу против Пилата на Того, кто один из всех них мог не допустить такого поругания, но настолько соизволил на таковое, что и сам Себя подверг последнему...
Думается, всякий, прочитавший этот очерк, согласится, что причиной еврейской вражды против Него было прежде всего Его несочувствие задуманной ими революции и это же революционное стремление, ослабленное на несколько дней чудом воскрешения Лазаря, возбудило против Христа злобу иудеев, когда они увидели Его в хламиде поругания.
Исцеление Гадаринского бесноватого
Отсюда, несомненно, вывод: Иисус Христос стал жертвой еврейской революции, явившись в глазах мятежного народа контрреволюционером. Конечно, всё это явилось попущением Божиим. Конечно, ничего бы такого не совершилось, если б Господь сам не пожелал бы согласно Предвечному Совету взойти на Крест, как Он и говорил о Себе (Ин. 10, 17.18.12, 27.32; Лук. 22, 22; Матф. 26, 54). Но к этой основной и главной благой причине Христовых статей должны были присоединиться и злобные человеческие посредства, как сребролюбие Иуды, зависть и месть первосвященников и фарисеев и, наконец, общая у них с народом революционная затея, которая и отдалила от Христа иудейский народ, побудила его возненавидеть и распять своего Спасителя, и даже потомкам своим пребывать в неверии и вражде против Него до последнего времени.
(печатается в сокращении)
Аминь. 1921 г. Митрополит Антоний (Храповицкий)
От редакции:
Данная историко-богословская работа замечательного Русского пастыря и проповедника Митрополита Антония писалось в то самое время, когда вся Русская Земля, от края до края залитая жертвенной кровью, корчилась в муках и страданиях, когда Русский Царь - Помазанник и избранник Божий по образу Христа Спасителя, был уже предан своим обезумевшим народом, и во искупление тяжких грехов Русского Народа добровольно принес себя в жертву богопротивным жидам, когда казалось, как и две тысячи лет тому назад, свет меркнет и мир разрушается.
То была Русская Голгофа, Русский крест, на который был возведен последний Русский Император Николай П Великомученик и Страстотерпец со всей Своей Августейшей Семьей и Своими верными подданными - Новомучениками и Исповедниками Российскими. Страшные судьбоносные события, происходившие в России в начале XX века и закончившиеся кровавой революцией и жидовским террором, во многом повторяют события описанные Владыкой Антонием в выше приведенном очерке. Мы уверенны - они же послужили главным побуждающим мотивом и аналогией для написания этой замечательной работы. Но еще более мы находим сходство событий двухтысячелетней давности, описанных в очерке с настроениями и событиями наших дней. Совесть наша велит нам критически взглянуть на себя и своих современников примерив к нашему времени суровою оценку, какую с легкостью даем мы прошлым поколениям.
Судите сами: в словах и поступках своих не делаем ли мы того же поспешного и греховного выбора, некогда в безумстве сделанного народом иудейским?
Многие десятилетия великим чаянием всех Русских Патриотов было и остается сбросить наконец иго жидомасонское - таким же чаянием, освободиться от Римского владычества жили две тысячи лет назад иудейские патриоты. Русская Мессианская идея неотделима от Святой Веры в последнего Русского Царя, которого Милостивый Господь даст многострадальному Русскому народу в последние дни по молитвам Церкви. Своего Царя -Освободителя ждали и молили о нем денно и нощно сыны Израиля.
В обоих случаях Имя Царя, Его приход обетования о нем - все связано с национальной и религиозной свободой народа. Не уподобляемся ли мы ветхому Израилю в своем понимании этой свободы и самой Царской власти, не ищем ли того же тленного, земного в ущерб небесному ? Должны ли мы осуждать безумных иудеев за их предательство собственного Царя и Бога ? Конечно должны! Но можем ли, имеем ли право, если всем сердцем не принимаем своего последнего Помазанника Божьего?
И если даже Христоподобные страдания нашего боголюбивого Царя не убеждают нас в необходимости безоглядной верности Божественному Избраннику. Как некогда богопротивные жиды отвергли и предали на распятии своего Помазанника, не найдя в нем ответа своим мессианским мечтаниям, не распознав той духовной свободы, которою принес с собой Христос Спаситель. Как обознались они, приняв смирение и кротость за слабость и трусость, так и мы, увлекаясь своими мечтаниями и своим приземленным пониманием Царской власти, отвергаем Святую Жертву, принесенную за нас Святым Царем Мучеником Николаем.
И если не принимаем этой жертвы в сердце своем, то мы такие же цареубийцы и ничем не лучше жидов, кричавших "Распни его, распни. Кровь его на нас и на детях наших" (Матф. 27,25).
Как часто встречаем мы наших братьев по вере среди духовенства и мерян, которые либо вовсе не принимают искупительного подвига Святого Царя Мученика или хуже того, дерзают осудить Помазанника Божьего или, по меньшей мере, вопрошают, в чем их вина, вина их отцов и дедов да и в целом русских людей. Царя мол жиды убили, то грех не наш.
Чтобы разрешить сие недоумение напомним: приговор приводили в исполнение представители разных народов - евреи, латыши, русские! Так ведь и Христа на кресте распяли римские войны по приказу римского Прокуратора хоть и по навету жидовскому. И хоть не все иудеи требовали казни Христа, а лишь бывшие на площади в тот день, и уж тем паче не жившие через сотни лет спустя или наши современники, однако всем им прилепилось крепкое имя - богоубийцы. Ибо и через сотни лет и ныне все также упорствует племя иудино в своей ненависти и отвержении Господа нашего Иисуса Христа. Это то упорное отвержение соединяет в едином грехе, кричавших две тысячи лет назад "Распни┘" и нынешних их потомков. И мы соделываемся причастными к греху цареубийства если упорствуем в отверждении своего последнего Царя, если не видим в нем Отца, если не мыслим себя детьми Ему. Ибо Царь земного нашего Отечества есть образ Царя Небесного. И как Царь Небесный Отец нам и Создатель, так земной Царь - Отец всему народу "Царь - Батюшка". Не Царь от нас отрекся, но прежде русские люди в лице лучших своих представителей - национальное элиты отреклись, как блудные сыновья от своего Отца, желая преждевременного и незаслуженного наследства. А после всенародно ликовали в экстазе от мнимой свободы, соблазненные сынами сиона.
Обвинить Государя в отречении все равно, что обвинять Отца из евангельской притчи о блудном сыне, в том что тот безропотно отдал, требуемую часть наследства и отпустил сына своего на скитания, или возвести вину на самого Господа нашего Иисуса Христа за его уход по водам от толп народных, жаждущих помазать его себе в Цари. Как не распознали иудеи воли Божьей, не искали себе смирения пред Нею, но чаяли от Божьего Миссии исполнения своей воли, так и русские люди, не желая смиряться перед Царской волей ждали от Царя исполнения суетных желаний толп народных, направляемых в сатанинское русло жидомасонской хитростью.
Слагать же всякую вину с себя, мол мы народ добрый, честный, но нас соблазнили, равносильно тому, как некогда Ева, праматерь наша, не имея раскаянья указывала на змея, как единственного виновника ее отступления, а после Адам во всем винил Еву, да и самого Господа Бога " ....... меня соблазнила жена, которую ты мне дал...."- Давайте же, братья, спросим себя без обиняков, возводя вину на Государя и слагая ее с себя, того ли Царя (Отца) себе ищем, смеренного ли
Помазанника Небес или предпочитаем ему новоявленных Варавв, которые, как в 67 году от Р.Х., подняв народное восстание обрекли на великие муки и страдания свой народ, погубив сотни тысяч человеческих жизней, не сумев добиться ровным счетом ничего, но понеся за это великую кару Божью? В чем виним мы нашего Государя? За Христоподобную кротость и мудрость, смирение пред волей Отца Небесного?
Когда он, не понятый и отвергнутый политическими и религиозными вождями, имея огромную власть в один миг силой покарать преступников и злодеев, не захотел быть диктатором своему народу, избрал себе голгофу по образу Христа Спасителя, добровольно отказываясь от всякого возмездия своим хулителям и убийцам.
Он во исполнение Божественного Промысла, добровольно предпочел предательство на поругание и смерть, в руки врагов Христовых, тем самым предвосхитив будущие Воскресение России.
Значит, следуя элементарной логике событий разных по времени, но одинаковых по своей духовной сущности, спасение России возможно лишь через принятие и осознание той жертвы, которую принес за нее последний Русский Царь, по образу и подобию Жертвы Христовой, принесенной за спасение всего мира. Как спасение каждой человеческой души в отдельности и всего мира в целом возможно только во Христе, так и спасение России возможно только через восстановление Самодержавной Царской власти, путем всенародного покаяния за грех клятвопреступления и цареотступничестваства. Как гласит строка Акафиста Царю Мученику - "Положил тя Господь во основание новыя Хромины Державы Российския". А значит не новыми революциями и террором мы должны свергать кровавое вековое жидовское иго, еще более жестокое и коварное, чем древнеримское, а прежде всего духовным оружием, которое принес на землю Спаситель мира, Господь наш Иисус Христос, и которое всецело подхватил наш Боговенчанный и Благочестивевший последний Русский Император Николай II, передав его нам - Своему верному опричному воинству. Аминь.
Помощь сайту: Отправить 100 рублей
Одежда от "Провидѣнія"
Мастерская "Провидѣніе"
Источник — www.oprichnina.chat.ru
