О массовом голоде в Советском Союзе 1946-1947 годов до сих пор известно немного. В последнее время на него, как и на другие преступления сталинского режима, снова стали набрасывать завесу умолчания.
Голод 1921-1922 гг. стал эпическим с самого начала, так как Советское правительство в то время не скрывало его факт и даже просило помощи у ненавистной «мировой буржуазии». Голод 1932-1933 гг. уже никогда не удастся замолчать, так как он стал одним из важнейших пластов национальной памяти Украины (и, очевидно, в недалёком будущем — также и Казахстана).
А вот голод первых лет после Второй мировой войны, сильно поразивший различные области Великороссии (и Российской Федерации), до сих пор остаётся в тени аналогичных трагических периодов. После ряда публикаций 90-х годов прошлого века и первого десятилетия века нынешнего историки всё реже берутся за эту тему. Политическая конъюнктура нынче не та. Поэтому крайне актуально снова заострить внимание на этой теме.
Как и у других голодных периодов, у послевоенного голода были объективные причины, усугубившие воздействие социальных факторов. Это, прежде всего, экономическое разорение СССР, особенно его западных республик и областей, вызванное Второй мировой войной. Далее, в 1946 году многие сельскохозяйственные регионы СССР были поражены засухой. Однако анализ причин и хода массовой голодовки населения заставляет большинство историков, профессионально изучавших эту трагедию, утверждать, что грамотная политика государства, при которой на первом месте стояла бы забота о народе, могла позволить избежать человеческих жертв. Голод выглядит неизбежным следствием политики сталинского режима, направленной на принудительное изъятие продовольствия у производителей в «закрома родины» на фоне начатой этим режимом гонки вооружений, конфронтации с Западом и «холодной войны».
Для начала следует сказать о масштабах голода и человеческих жертв. Почему мы, собственно, может говорить о гуманитарной катастрофе в СССР в первые послевоенные годы? Исследование статистики привело российского специалиста, наиболее подробно изучившего этот период, к выводу о том, что общие демографические потери СССР от голода и вызванного им увеличения заболеваемости и смертности от болезней составили около 2 млн. человек за 1946-1948 гг. При этом больше половины смертей приходится на долю Российской Федерации (РСФСР). Из других союзных республик сильнее всего на этот раз пострадала Молдова. На долю России, Украины и Молдовы вместе взятых пришлось 85% всех смертей в СССР этого периода, что больше доли населения этих республик в составе СССР [3: 11, 168-170].
Это не означает, что другие республики Советского Союза бедствие миновало. Никоим образом. Более того, голод 1946-1947 гг. не имел таких резко выраженных очагов, как предыдущие голодные периоды.
Голод охватил не только районы, подвергшиеся засухе, а и большинство других, опустошённых государственными заготовками. Никогда прежде не наблюдалось такого расползания голодного бедствия по всей территории СССР. Голодало около 100 млн. человек [3: 11].
Хотя и при этом
география голода была в целом традиционной, схожей с 1932-1933 гг. Абсолютный, т.е. близкий к голодомору, с поеданием людьми травы, трупов павших животных и проч., голод разразился в некоторых зерновых районах Чернозёмного Центра, Средней и Нижней Волги, Северного Кавказа, юга Украины и Молдавии. Слабее воздействие голода отмечалось в соседних с ними регионах Белоруссии, центральной, западной, северной и восточной России, включая Урал, Сибирь и Дальний Восток. В других местах наблюдался скрытый голод с постоянным недоеданием [3: 95].
В конце войны и первые месяцы после неё Сталин рассчитывал восстановить народное хозяйство за счёт западной помощи. В частности, в Ялте Сталин и Рузвельт договорились о предоставлении СССР кредитов в размере 10 млрд. долларов на экономические нужды и закупку продовольствия [1: 86]. Однако после войны обе стороны начали отходить от прежних принципов сотрудничества. Руководство Советского Союза в 1947 году, после некоторых колебаний, отказалось принять помощь от США по плану Маршалла, мотивировав это невозможностью предоставить Комиссии по распределению кредитов сведения о структуре своей экономики [1: 92-95]. В это время в СССР голод был как раз в самом разгаре... СССР также заставил отказаться от принятия плана Маршалла своих восточноевропейских сателлитов, заверив, что сам предоставит им необходимую помощь (в том числе экспортом продовольствия). Одна Югославия не поддалась на это давление.
Политика Советского Союза по расширению сферы влияния и распространению «социалистического строя», получившая мощный импульс в результате Второй мировой войны, требовала укрепления модели мобилизационной экономики и принудительного перераспределения средств в пользу отраслей, обеспечивающих военную мощь страны. При первых признаках нехватки продовольствия вследствие прекращения поставок по ленд-лизу и засухи 1946 года Советское государство вновь с размахом прибегло к привычному по годам коллективизации механизму принудительного изъятия продовольствия у колхозов. Это наслоилось на нехватку рабочих рук в сельском хозяйстве, вызванную потерями населения в войне. Иными словами, деревня ещё не могла производить столько, сколько до войны, а государству, наоборот, требовалось от деревни ещё больше, чем прежде.
Плачевное положение сельского хозяйства не могло быть поправлено даже государственным мародерством по отношению к оккупированным Советским Союзом странам. В 1945 году был организован массовый перегон и перевоз скота в Советский Союз из Германии, Польши, Румынии, а также из китайского Синьцзяна, где долгое время было у власти сепаратистское просоветское правительство. Всего, по неполным данным, СССР получил «в качестве трофеев» полмиллиона голов крупного рогатого скота, 225 000 лошадей, 2500 верблюдов, 147 тыс. овец. Из-за обычной для государственной экономики бесхозяйственности и расточительности
падёж всех видов скота доходил до 25% от его первоначальной численности. До 50% молочного скота было загублено тяжёлыми условиями перехода. ... В конечном счёте, от трофеев выходило больше хлопот, чем прибыли [3: 14-15].
Но основной причиной голода стала введённая в те годы Советским правительством фактическая продразвёрстка по отношению к колхозам и регионам. Засуха 1946 года поразила в основном зерновые области Европейской части СССР (особенно Чернозёмный регион Великороссии), тогда как на Северном Кавказе, в Сибири и Казахстане удалось собрать приличный урожай. Вместо перераспределения продовольствия в нуждающиеся регионы, государство усилило нажим на хозяйства всех регионов без исключения с целью увеличения изъятий в «закрома родины».
Относительно 1945 г. сокращение валового сбора [в 1946 г.] было в рамках допустимого и не давало никаких оснований для чрезвычайщины в проведении заготовительной кампании, ставшей основной причиной последовавшего за ней голода. В разгар лета 1946 г. в правительственных кругах был разработан план строгого режима экономии хлеба. На практике это означало твёрдое намерение любой ценой сохранить имеющиеся государственные резервы зерна. С этой целью было решено взять по возможности весь хлеб из колхозов и совхозов по обязательным поставкам и закупкам. Изъятие готовилось и проводилось с особенной тщательностью. ... Даже тем республикам, краям и областям, которые подверглись гибельному воздействию стихии, размеры обязательных поставок зерна в 1946 г. были увеличены. [3: 20, 22].
Изъятия подкреплялись всей мощью репрессивного аппарата Советского государства. На руководителей регионов и сельскохозяйственных предприятий оказывался жёсткий нажим, не допускавший никаких послаблений и никакого учёта местной ситуации с продовольственным обеспечением.
В I полугодии 1946 г. в СССР было привлечено к суду 4490 председателей колхозов, а во II полугодии того же года — 8058; в I полугодии 1947 г. — 4706, во II полугодии — 2269; в I полугодии 1948 г. — 1760. ... Заодно с председателями колхозов пострадал сельсоветский и колхозный актив: в I полугодии 1946 г. всего по СССР осудили 2229 активистов, во II-м — 4671; в I полугодии 1947 г. — 3787 человек, а во II-м — 1807 ... Как и в случае с председателями колхозов, больше всего преступлений дали активисты России (2468), Украины (612), Казахстана (308), Белоруссии (123). ... В целом в 1946-1948 гг. количество осуждённых председателей колхозов составило 21 285 человек ... Кроме председателей, оказались за решёткой 14 569 человек сельсоветского и колхозного актива. ... Не всегда спасал и полный расчёт с государством по обязательным хлебопоставкам [3: 103-105].
Под постоянным страхом репрессий жили не только руководители сельскохозяйственных предприятий, но и обычные крестьяне. Помимо приснопамятного «закона о трёх колосках», согласно которому за «хищение» с поля колосков, оставшихся после уборки хлеба, сажали в тюрьму детей с 12 лет, новая волна продразвёрстки сопровождалась очередным приступом раскулачивания.
Его жертвами стали в основном многие остававшиеся кое-где крестьяне-единоличники, но не только они, а также и некоторые колхозники. Эпицентром этих преследований, развернувшихся, главным образом, уже после минования самой острой стадии голода, в 1948 году, стала Украина, хотя новое раскулачивание прошлось в той или иной мере по всем аграрным регионам СССР [3: 180-184].
В это же время резко усилился налоговый пресс на деревню [3: 193-201], и без того истощённую государственными реквизициями продовольствия. Далее, в 1947 году была объявлена подписка на государственный заём. Как всегда в советское время, подписка была принудительной. А в дальнейшем, что также было обычной практикой Советского государства, оно аннулировало выплаты держателям облигаций [3: 46-50]. Последняя мера ударила в равной мере что по городским, что по сельским жителям. Но и сам голод 1946-1947 гг. имел ту особенность, что был уже не чисто сельским явлением, а поразил в значительной, если не в большей степени, также и города Советского Союза, не исключая многие крупные. На ряде предприятий фиксировались случаи голодной смерти [3: 75-79].
Большинство рабочих хронически недоедало в условиях нищенской оплаты труда.
Значительная часть трудящихся получала на руки зарплату в размере, недостаточном для оплаты стоимости нормированного питания и жилья. Одной из комиссий по проверке жалоб было установлено, что только расходы на 2-х и 3-х разовое питание в столовой, включая стоимость хлеба, оплату общежития, спецодежды, бани, у молодого рабочего-одиночки составляли 250 руб. в месяц при средней зарплате в 200 руб. На некоторых крупных заводах тяжёлой промышленности средний размер зарплаты составлял за отдельные месяцы 65% от начисленного заработка, а 35% удерживалось по госзайму [3: 41].
В целом уровень жизни населения, как на селе, так и в городе, в 1946-1948 гг. упал по сравнению с годами войны. А смертность по «мирным причинам» возросла по сравнению с теми же далеко не лёгкими годами.
Бытует мнение, что важнейшей причиной послевоенного голода послужила продовольственная помощь, в пропагандистских целях оказываемая сталинским режимом своим восточноевропейским сателлитам.
Экспорт хлеба был, бесспорно, велик, но, на наш взгляд, не он являлся главной причиной голода 1946-1947 гг., а также последующего полуголодного существования трудящихся. В результате проводившихся заготовительных кампаний государство располагало достаточным количеством хлеба для того, чтобы предотвращать голод и иметь порядочные резервы, но правительство СССР всегда шло привычным путём экономии за счёт жизни и здоровья своего народа. ... В послевоенное время порча государственного хлеба на элеваторах, складах, железнодорожных станциях, пристанях и при перевозке достигала неслыханных размеров. Убранное с таким трудом и сданное государству зерно сваливалось в грязь, мокло под дождём, покрывалось снегом, портилось, списывалось и тайно уничтожалось. ... По нашим расчётам, испорченного хлеба могло бы хватить для того, чтобы оплатить натурой выработанные трудодни голодавшим колхозникам России, Украины, Белоруссии, Молдавии. Вместо этого огромное количество зерна было загублено и списано [3: 150-153].
Итак, главными причинами голода послужили конфискационная, грабительская политика Советского государства по отношению к собственному населению, расточительность советской системы «хозяйствования» и бесчеловечность господствующей в государстве этики. Приговором системе звучит следующий вывод историка:
Руководство СССР во главе со Сталиным неадекватно реагировало на сигналы из регионов об угрозе распространения голода. В 1946-1947 гг. смертность людей от голода власть могла сократить в 2-3 раза путём привлечения на народное питание хотя бы половины государственных резервов зерна и сокращения его экспорта [4: 125].
У нас до сих пор бытует миф, будто после Второй мировой войны Россия испытала бурный компенсационный прирост населения, этакий бэби-бум. Факты показывают, что голод 1946-1947 гг., наслоившись на последствия войны, резко подкосил демографическую ситуацию в России и стал одной из причин последовавшего в дальнейшем (переживаемого в наше время) демографического коллапса нашей страны.
Даже в 1932-1933 гг. среднее число детей на одну женщину в Российской Федерации превышало 3,5. Это было самое низкое падение показателя в предвоенное время. Уже в 1937 году он превысил 5 детей в среднем на женщину, снизившись в последний предвоенный год (1940) до 4,2. В годы войны этот показатель сильно упал, прежде всего — из-за резкого снижения рождаемости. Казалось бы, после войны должна происходить компенсация. Однако мы наблюдаем лишь незначительный рост: в 1946 году — 2,9 живых ребёнка на одну живущую женщину, после чего этот показатель снижался до 1948 года — 2,6. Достигнув послевоенного максимума в 1950 году — 3,1 (что ниже самого низкого довоенного показателя), среднее количество детей, приходящихся на одну женщину, с той поры неуклонно убывает по сей день.
Важнейшей причиной демографического регресса России стал спровоцированный государством голод 1946-1947 гг. в сочетании с последствиями только что закончившейся войны. Война выбила главным образом репродуктивное мужское население. Голод довершил это чёрное дело, выкосив также и репродуктивные поколения женского пола. Именно люди средних лет в изнеможении работали в полях и на предприятиях, пытаясь обеспечить своим детям хоть крохи хлеба.
В 1947 г., в отличие от 1933 г., когда возросла детская смертность, среди умерших более всего было лиц среднего, репродуктивного возраста [2: 49].
Эти люди, вынужденные работать до голодной смерти или до вызванных массовым недоеданием и стрессами смертельных болезней, стали жертвами человеконенавистнической системы, ставившей во главу угла внешнее могущество государства и возвеличивание его элиты над подданными. Последствия этой политики мы ощущаем не только в демографии. Это также сложившаяся десятилетиями российская антикультура и антиэтика, переживающая в наши дни второе рождение, согласно которой человек — ничто, государство — всё...
Ещё раз повторим, что нет оснований говорить о целенаправленном голодоморе конкретно Великороссии. Но в силу ряда причин именно Российская Федерация, причём самые различные её области, как в Европейской, так и в Азиатской части, стала на этот раз одной из наиболее пострадавших от голода частей Советской империи. Ещё сильнее, однако, относительно численности населения, потери от голода были в Молдове. Силён был голод в Украине, Беларуси и Прибалтике (последняя, оказавшись присоединённой к СССР, впервые познала такое характерное для этой страны явление, как массовое недоедание). Однако в Украине и Беларуси голод в слабой степени оказался смягчён международной помощью по линии ООН, обусловленной тем обстоятельством, что эти республики стали полноправными членами этой международной организации. По каким-то причинам Сталин не препятствовал оказанию этой помощи, однако не распространил её на РСФСР и другие республики [3: 145-146].
Голод 1946-1947 гг. в Великороссии, естественно, не должен заслонять ни того, что в эти годы пострадали и другие союзные республики (а ныне независимые страны), ни того, что голод 1932-1933 гг. также собрал свою смертельную жатву в ряде других областей Российской Федерации. Говоря о послевоенном голоде в таком ракурсе, мы намерены просто напомнить об этой трагической странице нашей истории, до сих пор стыдливо запрятываемой в тень теми, кто пытается стать наследниками «дела Сталина» не только на словах, но и на деле.
Это «мировоззрение», пронизывающее сознание части наших сограждан, точно воспроизвёл другой современный историк в таком, полном горькой иронии, высказывании:
Если рассматривать эффективность системы с позиций государственной власти, она, безусловно, заслуживает полного признания, а опыт управления огромной страной можно считать бесценным [5: 91].
Эта бесчеловечная эффективность до сих пор ставится многими во главу угла. И эти люди, среди которых есть немало историков, преподающих в российских вузах, прославляющие «бесценный опыт управления», не пытаются задаться вопросом: что бы они сказали, окажись они в числе тех миллионов, которые стали жертвами такой государственной политики?..
Литература:
1. Бокарев Ю.П. Ещё раз об отношении СССР к плану Маршалла. // Отечественная история. — 2005, № 1.
2. Жиромская В.Б. Великая Отечественная война и демографическая ситуация в России. // Российская история. — 2010, № 4.
3. Зима В.Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия. — М.: Наука, 1996.
4. Зима В.Ф. Голод, медицина, власть: 1946-1947. // Отечественная история. — 2008, № 1.
5. Попов В.П. Сталин и проблемы экономической политики после Отечественной войны (1946-1953). — М.: изд-во РАГС, 2002.
Помощь сайту: Отправить 100 рублей
Одежда от "Провидѣнія"
Мастерская "Провидѣніе"
Источник — https://rufabula-com.appspot.com/
